Читать книгу - "Искатель, 2003 № 04 - Журнал «Искатель»"

страха, засевшего где-то в голове, в костях черепа. Казалось бы, отдыхающие пансионата мешали все лето музыкой да играми, а поди же ты — ей жилось спокойнее.

Варвара Федосеевна вышла на крыльцо, где на солнышке проветривался выкопанный чеснок. Она скоренько сгребла головки в корзинку, да не все: из семи головок сделала что-то вроде бус на шнурке, повесив их на шею, и опять глянула на озеро, как собака, на которую замахнулись палкой. Треск подъехавшего мотоцикла успокоил.

Участковый слез с мотоцикла и подошел к женщине. Поздоровавшись, он заметил:

— Кто же на груди чеснок сушит?

— А я не сушу.

— От насморка?

— Не угадал. Пройдем в дом?

— Федосеевна, некогда. Говори, зачем милицию вызывала.

Все-таки он сел на скамейку под окном. Села и хозяйка, шумно вздохнув: молод участковый, мальчишка в погонах. Поймет ли? И все-таки призналась:

— Федор, боюсь я…

Милиционер глянул на нее, чуть было не усмехнувшись: ширококостная, крупная, выше его ростом и по-деревенски ухватистая.

— Боишься воров?

— Мужа.

— Он же умер давно.

— Утонул вот в этом озере.

— И ходит?

— Вчера был. Вот чесноком и повязалась: говорят, нечистую отгоняет. Еще надо опоясаться узловатой веревкой.

Участковый глянул на часы — сейчас уйдет. Женщина схватила его за локоть.

— Федор, ты не все знаешь, тогда здесь не работал. Труп-то его не нашли.

— В таком маленьком озере?

— Тот берег топкий, в болото переходящий. Ну, и вынесли решение, что его топь засосала.

— И он теперь ходит к тебе?

— Вон под то окно приходил.

— И видела лицо?

— Только тень метнулась к калитке.

— Варвара Федосеевна, у меня в садоводстве «Натуральные соки» восемнадцать дач обнесли, а я туг про утопленника…

Участковый не поверил бы, что лицо такой крепкой и не очень старой женщины может измениться вмиг. Прилившая кровь летний загар потемнила, как задубила; нижняя губа отвисла и стала синеватой; зрачки сделались как бы самостоятельными, двигаясь вперед; пальцы рук побелели… Участковый снял фуражку и положил рядом: хрен с ними, с «Натуральными соками».

— Федор, если бы знал покойного… Думаю, это был дьявол во плоти.

— Вот те раз: жила-жила — и дьявол.

— По пятницам он посыпал крыльцо солью. Его носовой платок всегда был в крови…

— Нос слабый.

— Он спал с открытыми глазами…

— Ну, а я храплю.

— Федор, умершие не своей смертью всегда ходят.

Участковый хотел задать ей главный вопрос: при чем здесь милиция? Уж не хочет ли женщина, чтобы он изловил утопленника? Но Варвара Федосеевна встала так, что головки чеснока сорвались с груди и раскатились по земле. Она подволокла участкового к окну и показала рукой на землю.

Высокие садовые ромашки с цветками шириной в ладонь поникли на сломанных стеблях. Участковый согласился:

— Да, жалко цветы.

— Да ты глянь на почву, на следы!

Следы были, и довольно отчетливые — бесплотный дух с такой силой вдавить не мог. И непонятно: ни человек, ни корова, ни лошадь. Круглые вмятины с небольшим выступом. Как бы нога человека, но без пальцев. Милиционер произнес негромко:

— На парнокопытное непохоже…

— На однокопытное тоже, — поддакнула хозяйка.

Они вернулись на скамейку. С того берега доносился запах далекого болота: застойной воды, мокрого дерева и багульника. Участковый спросил:

— В пансионате теперь кто?

— Наняли сторожа.

— Приличного?

— По-моему, непьющий, солидный. Предупредил, что иногда к нему будут приезжать гости с музыкой на шашлыки.

— Вот! — обрадовался участковый. Теперь бояться нечего. А я, Варвара Федосеевна, буду заскакивать.

43

Голливуд начал ощущать движение времени: оно словно засвистело в ушах диким ветром. Убегало, бросив его по дороге. Надо было спешить. Что остается после ушедшего времени? Заросшие поля, развалины, пересохшие реки, руины, кладбища… Спастись от бега времени можно только одним способом — чтобы оно тебя подхватило и понесло с собой…

Знакомое здание больничного морга, казалось, стало еще приземистее — время по миллиметру в год погружало его в землю. И пока оно не погрузилось окончательно, Голливуд нажал кнопку звонка. Дверь не открылась — открылось окошечко чуть побольше сигаретной печки. Зато глаз в нем был знаком. Этот глаз помаргивал себе, не желая открывать запоры, понятно, час ночи. Голливуд прикрикнул:

— Не узнаешь?

Замок лязгнул недовольно, но дверь лишь приоткрылась.

— Что надо?

— Впусти сначала.

— Уже раз впускал, — буркнул санитар, но дверь распахнул.

— В милицию вызывали?

— Хуже: чертовщина произошла.

— Давай присядем…

— Опять органы нужны?

— Есть дело посерьезнее, — внушительно заверил Голливуд.

Санитар провел его в тот же самый кабинет. На этот раз запах сладковатой гнили был ощутимее. И Голливуд решил ни под каким видом не ходить в тот зал, где лежаки с мертвецами. Но запах доконал.

— Ты хотя бы кофейку заварил подушистее…

— Если начну поить каждого, то без штанов останусь.

— А я и пришел насчет того, чтобы у тебя штанов было много и разных.

Кофе санитар сделал, но его чуть живой порошковый аромат не смог перебить духа покойницкой. Вот так привяжется и будет вспоминаться при любом кофепитии. Голливуд спросил:

— Тебя звать-то как?

— Савелий.

— Так какая произошла чертовщина, Савелий?

— Приезжаю в морг номер один, в главный городской. А он там лежит.

— Кто?

— Труп, который вы забрали.

— И что ты подумал?

— Хрен его знает. Наверное, думаю, они его клонировали.

— Савелий, мы его потеряли в пути. А милиция проявлялась?

— Само собой. Мне пришлось решетку на окне отжать и стекло выбить. Мол, труп украли.

Парень смышленый. Именно такой и был нужен: сообразительный, нахальный, с медицинским образованием. Только вот запах… Не несет ли от его медицинского светло-зеленого халата? Окропился бы спиртом.

— Савелий, ты здесь ежедневно торчишь?

— Не каждый, но частенько.

— И почему?

— Я студент. Хочу стать классным хирургом, отрабатываю на трупах технику.

Голливуд немало прочел статей и книг о криминале, в которых когда явно, когда скрыто обозначалась мысль, что преступник — человек психически ненормальный. А резать мертвое человеческое тело — нормально? Да еще нюхать запах этого гниющего человеческого тела.

— Савелий, спирт есть?

— Ну.

— Дело у меня серьезное… Давай по соточке разведенного?

Савелий развел спирт в какой-то стеклянной узкой емкости — не из-под кишок ли? — и разлил по стеклянным округлым чашкам — не из-под почек ли? Выпили, закусив квашеной капустой и черным хлебом.

И Голливуд приступил к делу.

— Савелий, предлагаю создать фирму.

— По продаже органов? — скривился медик.

— Нет, под названием, примерно, таким: «Гипросбытмумия». Или «Мумия-продакшн». Или «Мумия-интернэшнл». А?

— Мастер шутит?

— Мастер жилу нашел.

— Да кому эти мумии нужны?

— За тысяч десять зеленых с руками оторвут.

— Кто?

— Коллекционеры, новые русские, VIP-персоны, кто скачет за имиджем и престижностью.

Слегка одутловатое лицо Савелия начал