Читать книгу - "Пока воды Венеции тихие - Фульвио Эрвас"

– Мне очень жаль, Микела. Сейчас проблема решена?

– Надеюсь. Увидим, что получится.

– В случае чего, ты всегда можешь временно переселиться к Скарпе.

– Чтобы видеть его каждый день на общей кухне? Нет уж, я никому не позволю выжить меня отсюда. А они пытаются сделать это самыми разными способами. Ну ничего, пусть! Я ни за что не соглашусь переселиться из этого места на материковую часть Венеции, причем за город.

– За городом не так уж плохо.

– Там полно пыли и муравьев.

– Пожалуй.

– Дом, квартиру в котором мне предложили, стоит как раз напротив фабрики. Чтобы каждое утро любоваться из окна фабричными трубами и иметь в качестве соседей весь этот сброд? Я скорее умру!

– Ты права…

– Скарпа хочет оставить мне ту конуру, где он сейчас живет, и переселиться на Джудекку к его выжившей из ума тетке.

– К синьоре Елене?

– К ней. Помешанная, как и все в их семье. Сначала старуха надеялась, что мы заберем ее к себе, потому что ей, видите ли, было одиноко. Она ненормальная, а не одинокая. Как ты думаешь, могли бы они со Скарпой ужиться вместе?

– Вы с ним хоть иногда видитесь?

– Он часто звонит. Спрашивает всегда об одном и том же.

– О чем?

– Поеду ли я с ним в морское путешествие на его паруснике, когда он его выкупит. И с чего это Скарпа так уверен, что ему удастся вернуть лодку?

– Он все время проводил на работе? Поэтому вы расстались?

– На работе? Ха-ха-ха! Да он прохлаждался в казино среди путан, этот подонок. Он все еще путается с той славянской шлюхой?

– Не знаю. Не думаю, – сказал Стуки.

Бедная Микела! В прошлом, когда они со Стуки еще общались, это была довольно приятная женщина. Большие голубые глаза, ласкающие взглядом льняную скатерть и фарфоровый чайник, на шее жемчужное ожерелье. Несколько раз они втроем выходили в лагуну на парусной лодке. Микела была из тех синьор, которые пользуются тканевыми салфетками даже в походе. Стуки хорошо помнил мясную запеканку, которую жена Скарпы собственноручно готовила для пикника.

Инспектор всегда считал, что такая женщина была не для Скарпы. Микела хотела сделать из мужа истинного аристократа и настаивала, чтобы тот по любому поводу надевал пиджак. А Скарпа в душе был матросом с галер. Они с Микелой оказались слишком разными, и их каким-то чудом сложившийся семейный союз выглядел довольно нелепо.

Вдобавок ко всему, Микела хотела ребенка. Скарпа говорил, что его сперматозоиды были огромными, как головастики, но редкими, как краснокнижные звери. Врачи сразу предупредили семейную пару, что им будет не так-то легко произвести на свет наследника, Скарпу в миниатюре. Со временем Микела завела себе кошек. Особенно ей были по душе длинношерстные породы. По правде говоря, Стуки никогда не мог представить себе Микелу мамой. Впрочем, наверное, она могла бы быть одной из тех восторженных матерей, которые возят ребенка на море и сидят с малышом на коленях, устремив задумчивый взгляд к горизонту, словно стараясь разгадать, что готовит им будущее.

– Ты вернулся в полицейское управление Венеции?

– Нет, я здесь проездом.

– Так ты не работаешь со Скарпой?

– Я ему только кое в чем помогаю.

Сидя на ступеньке у подножия колодца на Кампо-Сан-Поло, Стуки размышлял. Официант пиццерии с пивоварней, куда полицейский зашел освежиться, сообщил ему, что муж синьоры Микелы иногда к ней приходит.

– Они больше не живут вместе, – уточнил парень.

К Микеле, по словам официанта, приходили и другие мужчины, которых он не знал.

– В конце концов, это не мое дело, – добавил официант и через секунду продолжил: – Один из них бывает довольно часто, наверное, он синьоре Микеле нравится. Другой, похожий на банкира, появляется только иногда. С ним синьора всегда спорит.

– А какие дела могут быть у банкира к синьоре Микеле?

– Этим всегда до всего есть дело.

– Может быть, это был ее коллега, бухгалтер?

– Ага, или гинеколог…

* * *

Во второй половине дня инспектору позвонил Скарпа и предложил вместе поужинать. «Чтобы подвести итоги расследования», – объяснил он. Стуки приглашение отклонил. Инспектор извинился и сказал, что им с агентом Брунетти пока не удалось обнаружить ничего существенного, и к тому же он чувствовал себя крайне уставшим.

– Ты – устал? Да кто в это поверит? – съязвил Скарпа.

– Я отвык от прогулок по Венеции.

– Или есть что-то еще? – в голосе инспектора Скарпы внезапно зазвучал металл.

Таким в былые времена Стуки знавал своего коллегу: сейчас в нем чувствовался его внутренний железный стержень.

– Это ты мне скажи, – в ответе Стуки послышались стойкость и прочность титана.

– Смотри ты, сладенький мальчик обиделся!

– Не называй меня сладеньким мальчиком!

– Ладно, Стуки, проехали. Ты же понимаешь, что на меня давят. Комиссар полиции совсем взбесился. У этого француза, Жюппе, было в городе множество влиятельных знакомых, которые считали его своим, в смысле почти венецианцем.

– Мы все выясним, Скарпа, будь спокоен. Послушай, я хотел тебя спросить о французе и любовнице норвежского банкира. Они могли пересекаться? Вы это проверили?

– Да, проверили.

– И что же?

– Они встречались. Филипп Жюппе был вхож во все светские гостиные Венеции.

– Как по-твоему, политик знал о похождениях жены? Все эти поездки в Осло. Не самое притягательное место для туристов

– Не думаю, чтобы ее муж что-то подозревал. У таких, как он, на это нет времени.

– Еще один момент. Ты как-то упоминал о нотариусе, у которого Жюппе и норвежец оформили сделку на куплю-продажу недвижимости. У вас есть его имя?

– Естественно.

* * *

В почтовом ящике на улице Санта-Марта было пусто: записка, которую Стуки оставил учителю в прошлый раз, исчезла. Однако Джеретто ему так и не перезвонил. Стуки несколько раз нажал кнопку домофона. Безрезультатно. Тогда инспектор позвонил в квартиру этажом ниже. Из окна выглянула пожилая женщина. Стуки спросил ее об учителе, соседка ответила, что тот ушел на прогулку. На листке бумаги Стуки написал несколько имен и вопрос, знает ли Джеретто что-нибудь об этих людях. И снова попросил учителя ему перезвонить.

Чувствуя сильную усталость, Стуки решил, что на сегодня с него хватит, и собрался укрыться ото всех в своем жилище на острове Джудекка. Проходя мимо комнаты синьоры Елены, инспектор увидел старушку, погруженную в сложные математические расчеты, которые всякий раз приводили ее к одному и тому же результату: числам 8, 53 и 55 – священной триаде ее персональной лотереи.

В тишине дома Стуки явственно различал голоса, раздававшиеся снизу, с набережной. Он попытался пробраться в свою мансарду незамеченным, но не тут-то