Читать книгу - "Похищенная девушка - Джозефина Тэй"

в себя все внимание и весь яд, а теперь, ясным, солнечным утром, чувствовал себя на улице не просто беззащитным, но и раздетым. Видя, как спокойна и равнодушна шагающая рядом Марион, он стыдился своих эмоций и надеялся, что она не заметит, как он тушуется. Разговаривал он как можно более непринужденно, однако вспомнив, с какой легкостью Марион читала его мысли, подумал, что вести себя естественно у него не получается.

Одинокий официант собирал мелочь, оставленную на столике Беном Карли. Больше в кафе никого не было. Устроившись за черным дубовым столом, на котором красовалась ваза с желтофиолями, Марион спросила:

– Вы слышали, что нам поставили стекла?

– Да. Констебль Ньюсом вчера по пути домой заглянул ко мне и все рассказал. Быстро управились.

– Вы их подкупили? – спросила миссис Шарп.

– Нет. Просто сказал, что это дело рук хулиганов. Если бы стекла выбило ветром, вам, наверное, до сих пор пришлось бы терпеть природную стихию. Ветер считается несчастьем, с которым полагается мириться. Но хулиганство – другое дело, с ним следует бороться. Поэтому у вас новые стекла. Жаль только, что все остальные проблемы нельзя решить так же легко.

Роберт даже не заметил, что в его голосе что-то изменилось, но Марион, вглядевшись в его лицо, спросила:

– Произошло что-то еще?

– Боюсь, что да. Я сегодня собирался ехать к вам и все рассказать. Похоже, «Эк-Эмма» устала мусолить вашу историю – сегодня было всего одно письмо, довольно безобидное, – но как только «Эк-Эмма» перестала уделять чрезмерное внимание делу Бетти Кейн, как за него решил взяться «Уотчмэн».

– Великолепно! – сказала Марион. – «Уотчмэн» выхватывает факел из ослабевших рук «Эк-Эммы» – очаровательная картина.

«Решил пойти по стопам “Эк-Эммы”» – так выразился Бен Карли; впрочем, смысл тот же.

– У вас шпионы в редакции «Уотчмэна», мистер Блэр? – спросила миссис Шарп.

– Нет, об этом прослышал Невил. Они собираются напечатать письмо его будущего тестя, епископа Ларборо.

– Ха! – сказала миссис Шарп. – Тоби Бирна.

– Вы с ним знакомы? – Если бы ее тон был жидкостью, пролитой на стол, то растворил бы на дереве лак.

– Он учился с моим племянником. Сыном брата-коновода. Надо же, Тоби Бирн. Значит, совсем не изменился.

– Вам он, я так понимаю, не нравится?

– Я с ним лично не знакома. Однажды он приехал на каникулы с моим племянником в дом брата, но с тех пор его больше не приглашали.

– Да?

– Он впервые узнал, что мальчики при конюшне просыпаются на рассвете, и пришел в ужас. Обозвал это рабством и стал уговаривать ребят бороться за свои права. Заявил, что если они объединятся, ни одна лошадь не выйдет из конюшни раньше девяти часов. Мальчишки потом еще годы спустя его передразнивали, но к брату его больше не звали.

– Да, явно не изменился, – согласился Роберт. – Действует теми же методами касаемо всего, от африканцев до яслей. Чем меньше знает о чем-то, тем ярче выражает свои чувства. Невил считает, что с письмом уже ничего не поделаешь, поскольку епископ его уже написал, а то, что написал епископ, не вырубишь топором. Но я никак не мог сидеть сложа руки, поэтому позвонил ему вчера вечером и как можно более тактично объяснил, что дело весьма сомнительное и что он может навредить двум людям, вероятно, невиновным. Только зря распылялся. Он заявил, что «Уотчмэн» существует для свободного выражения мнений, и намекнул, что я препятствую свободе слова. Я не выдержал и спросил, как он относится к линчеванию, а то он как будто именно этого и добивается. Это было после того, как я понял, что разговор ни к чему не приведет, и утратил чувство такта. – Он взял чашку кофе, которую налила ему миссис Шарп. – Его предшественник был куда лучше – гроза злодеев в пяти графствах, да к тому же ученый.

– Как это Тоби Бирн так продвинулся? – поинтересовалась миссис Шарп.

– Полагаю, немалую роль в этом сыграла компания «Коуанс Крэнбери Соус».

– Ах да, жена. Я и забыла. Сахару, мистер Блэр?

– Кстати, вот два дубликата ключа к воротам «Франчайза». Думаю, один я могу оставить себе. Второй вам, наверное, лучше отдать полиции, пусть иногда заглядывают. Должен также сообщить, что теперь в вашем распоряжении имеется частный сыщик. – И он рассказал им об Алеке Рэмсдене, который объявился у него на пороге сегодня в полдевятого утра.

– Никто не узнал фотографию в «Эк-Эмме» и не написал об этом в Скотленд-Ярд? – спросила Марион. – Я так на это надеялась!

– Пока нет. Но надежда остается.

– Прошло пять дней с тех пор, как «Эк-Эмма» опубликовала фото. Если кто-нибудь мог узнать девочку, они бы уже сообщили об этом.

– Вы забываете о выброшенных газетах. Обычно это происходит именно благодаря им. Кто-нибудь разворачивает завернутую в газету жареную картошку и восклицает: «Бог мой, где же я видел это лицо?» Или кто-нибудь выстилает старыми газетами ящики в гостинице. Или что-то в этом роде. Не отчаивайтесь, мисс Шарп. Божьей милостью и не без помощи Алека Рэмсдена мы в конце концов одержим победу.

Она мрачно посмотрела на него.

– Вы в самом деле в это верите? – спросила она, будто речь шла о необычном феномене.

– Верю, – сказал он.

– Верите в то, что Добро в конечном счете победит?

– Да.

– Почему?

– Не знаю. Должно быть, потому что иной выход трудно даже представить. Это наилучший вариант.

– Моя вера в Бога была бы крепче, если бы Он не дал Тоби Бирну стать епископом, – вставила миссис Шарп. – Кстати, когда появится письмо Тоби?

– В пятницу утром.

– Жду не дождусь, – сказала миссис Шарп.

Глава 15

К полудню пятницы Роберт был уже не столь уверен в победе добра.

Веру подорвало вовсе не письмо епископа. События пятницы, можно сказать, поумерили пыл епископа; если бы Роберту в среду утром сказали, что он горько пожалеет об испорченных планах епископа, он бы в это не поверил.

Письмо оказалось вполне в духе его преподобия. Он писал, что газета «Уотчмэн» всегда выступала против насилия и сейчас, разумеется, тоже его не оправдывала, однако бывают случаи, когда насилие является лишь симптомом глубокого социального возмущения, негодования и неуверенности. Взять, к примеру, недавнее происшествие в Нуллабаде. (В этом деле «возмущение, негодование и неуверенность» заключались в том, что два вора, не найдя опаловый браслет, который они намеревались украсть, в знак протеста прямо в постелях убили семерых мирно спавших обитателей дома.) Несомненно, бывают минуты, когда пролетариат сознает свою беспомощность в борьбе со злом, и не стоит удивляться, что наиболее страстные натуры не могут удержаться от личного протеста. (По