Читать книгу - "Похищенная девушка - Джозефина Тэй"

Джозефина Тэй

Похищенная девушка

Серия «Эксклюзивная классика»

Josephine Tey

THE FRANCHISE AFFAIR

Перевод с английского М. Прокопьевой

© Перевод. М. Прокопьева, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Глава 1

Весенним вечером, когда часы показывали четыре, Роберт Блэр подумывал о том, чтобы пойти домой.

Разумеется, раньше пяти офис не закроется. Но когда ты единственный Блэр в конторе «Блэр, Хэйуорд и Беннет», домой можно идти, когда пожелаешь. А если по большей части занимаешься завещаниями, составлением нотариальных актов о передаче имущества и инвестициями, во второй половине дня спрос на твои услуги невелик. А если живешь в Милфорде, где последняя почта приходит в три сорок пять, рабочий день заканчивается задолго до четырех.

Телефонных звонков тоже не ожидалось. Товарищи по игре в гольф сейчас где-то между четырнадцатой и шестнадцатой лунками. На ужин никто не пригласит, поскольку в Милфорде подобные приглашения до сих пор пишутся от руки и отправляются по почте. И тетушка Лин не станет звонить и просить по пути домой купить рыбу, поскольку раз в две недели она ходит в кино, а фильм уже минут двадцать как начался.

Итак, Роберт сидел в кабинете, пропитанном ленивой атмосферой весеннего вечера в маленьком торговом городке, и, уставившись на последнюю лужицу солнечного света на столе (из красного дерева, с латунными вставками, который дедушка привез из Парижа, ошеломив тем самым все семейство), думал о том, что пора идти домой. Солнце освещало чайный поднос; в конторе «Блэр, Хэйуорд и Беннет» не было принято подавать чай в обычной кружке на лакированном жестяном подносе с росписью. Каждый рабочий день ровно без десяти четыре мисс Тафф приносила в кабинет поднос, покрытый красивой белой салфеткой, на которой размещались фарфоровая, с синим узором чашечка чая и в тон ей тарелка с двумя печеньями: по понедельникам, средам и пятницам это были крекеры, по вторникам, четвергам и субботам – диетические.

Праздно разглядывая поднос, он задумался о том, что тот символизирует преемственность поколений в «Блэр, Хэйуорд и Беннет». Сервиз он помнил с малолетства. Когда он был совсем маленьким, кухарка у них дома носила на этом подносе хлеб из булочной, а потом молодая мать забрала его и принесла в контору, чтобы на нем подавали чашки с синим узором. Салфетка появилась много лет спустя одновременно с мисс Тафф. Мисс Тафф была продуктом военного времени – первой женщиной, занявшей место секретаря в престижной адвокатской конторе Милфорда. Появление незамужней, серьезной, сухопарой мисс Тафф произвело революцию, которую фирма пережила практически без потрясений, и теперь, почти четверть века спустя, невозможно было представить себе, что худощавая, седовласая, исполненная достоинства мисс Тафф когда-то была сенсацией. По правде говоря, с момента ее появления единственным изменением в заведенном с незапамятных времен порядке стала салфетка на чайном подносе. В доме мисс Тафф на голый поднос никогда ничего не ставили; если подумать, то и ломтик кекса нельзя положить прямиком на тарелку – обязательно нужно подстелить салфетку или ткань. Потому мисс Тафф с подозрением глядела на неприкрытый поднос. Более того, узор показался ей отвлекающим, отбивающим аппетит и «странным». Однажды она принесла из дома салфетку: простой, непритязательный кусок белой ткани, с какого и положено есть. А отец Роберта, которому нравился лаковый поднос, посмотрел на чистую белую ткань и был тронут тем, как молодая мисс Тафф отождествляет себя с интересами фирмы. Салфетка прижилась и теперь ощущалась столь же неотъемлемой частью жизни фирмы, как и ящики с документами, и медная табличка, и ежегодная простуда мистера Хезелтайна.

Глядя на синюю тарелку, на которой подали печенье, Роберт вновь испытал странное ощущение в груди. Конкретно с этим диетическим печеньем оно никак связано не было; по крайней мере, физически. Оно имело отношение к неизбежности печенья, к спокойной уверенности в том, что в четверг будет диетическое, а в понедельник – крекер. Еще в прошлом году рутина ему ничем не мешала. Иной жизни, кроме тихого, спокойного существования в родном городе, он никогда не желал. Ему и сейчас не хотелось ничего другого, но в последнее время в голове у него то и дело появлялась чужеродная мысль, неуместная и непрошеная. Если облечь ее в слова, выходило что-то вроде: «Это все, чего ты когда-либо достигнешь». И от этой мысли в груди на мгновение возникал спазм. Как будто накатывала паника. Похожим образом в возрасте десяти лет у него сжималось сердце при воспоминании о предстоящем визите к дантисту.

Роберта это раздражало и озадачивало. Он считал себя счастливым и удачливым человеком, к тому же взрослым. С чего бы этой чуждой мысли атаковать его и вызывать досаду, от которой сдавливало ребра? Чего ему не хватало в жизни?

Жены?

Он мог бы жениться, если б захотел; по крайней мере, так ему казалось. Вокруг было много незамужних дам, и никто из них не выказывал к нему неприязни.

Заботливой матери?

Никакая мать не могла бы заботиться о нем с большей самоотверженностью, чем тетя Лин, добрая, милая тетя Лин.

Богатства?

Разве он когда-либо желал того, что было ему не по средствам? Если это не богатство, то он вообще не знает, что такое богатство.

Приключений?

Но он никогда их не жаждал. Ему вполне хватало тех, что предоставляла охота или ничья на шестнадцатой лунке.

Тогда чего?

Откуда эти мысли: «Это все, чего ты достигнешь»?

Возможно, думал он, глядя на синюю тарелку, где раньше было печенье, все дело в том, что детские ожидания чудесного завтрашнего дня подсознательно продолжали жить в душе мужчины до тех пор, пока их еще можно было реализовать, и лишь после сорока, когда надежды на воплощение оставалось мало, они приобретали форму сознательных мыслей, будто утраченный фрагмент детства, требующий внимания.

Разумеется, он, Роберт Блэр, искренне надеялся, что до конца его жизни ничего не изменится. Он со школьной скамьи знал, что поступит на службу в контору и однажды унаследует дело отца. С добросердечной жалостью взирал он на мальчиков, у которых не было приготовленного для них заранее места в жизни, не было Милфорда, полного друзей и воспоминаний, и английской преемственности, обеспеченной фирмой «Блэр, Хэйуорд и Беннет».

Ныне в фирме отсутствовал Хэйуорд; это продолжалось с тысяча восемьсот сорок третьего года, однако заднюю комнату в конторе занимал юный отпрыск рода Беннетов. Именно