Читать книгу - "Тропой забытых душ - Лиза Уингейт"

что ее так называют. – Не понимаю, как люди могут так поступать – просто бросить кого‑то вместо того, чтобы позаботиться.

– Я тоже не понимаю. – Лицо Кертиса становится серьезным, потом он поднимает щенка так, что упитанный задик качается над самой калиткой. – Они очень мягкие.

Я складываю руки на груди, закрываю глаза и качаю головой.

– Если я его поглажу, то захочу взять.

– В этом‑то и весь смысл!

Когда я приоткрываю глаз, его лицо и мордочка щенка оказываются рядом. И они оба мне улыбаются.

Я больше не в силах сдерживаться.

– Пре-прекратите… – сдавленно смеюсь я.

– Но ведь работает, да?

На его лице вдруг появляется озорное выражение плутоватого школьника. Никак не ожидала, что Кертис может быть и таким.

– Это то-о-очно… – Я растягиваю слово и понимаю, что звучит это слишком фамильярно, или по-дружески, или даже кокетливо; в армии или правоохранительных органах женщинам нужно чувствовать границы и никогда о них не забывать. Хотя, может, Кертис пытается размыть эти границы. Или он просто очень дружелюбный человек. Откуда мне знать? – Нет. Простите. Я бы хотела, но мы временно живем в мотеле «Лост пайнс». Щенку там нет места.

– Маму тоже неплохо бы забрать. Она недорогая в содержании. И любит детей. Особенно мальчиков… примерно… вот такого роста. – Кертис имеет в виду Чарли.

Рация на поясе оживает раньше, чем я успеваю вымучить ответ.

– Пять-четыре-девять… Код семьсот. Пять-четыре-девять… Код семьсот. Десять-восемнадцать. Как слышишь?

Диспетчер направляет мне срочный вызов? Наверное, остальные слишком далеко или у них выключены рации, потому что до меня никогда не доходит ничего важного.

Голос Мамы Лу на другом конце звучит необычно напряженно.

– Код семьсот… пять-четыре-девять, – отвечаю я, схватив рацию и слушаю доклад Мамы Лу, смутно осознавая, что Кертис наклонился поближе.

– Есть важное дело, которым нужно заняться немедленно. Прямо сейчас.

О некоторых вещах в эфире говорить нельзя, потому что любому человеку со сканером ничего не стоит подслушать переговоры. И на первом месте в списке таких вещей находятся трупы. Репортеры и просто любопытствующие – это помехи, которые вовсе не нужны на месте обнаружения тела. Мама Лу проявляет впечатляющую изворотливость, чтобы сообщить мне, что о «проблеме» сообщили туристы, сошедшие с тропы у заводи возле заповедника для водоплавающих. Я выхватываю блокнот из нагрудного кармана и пытаюсь расписать ручку, пока она обрушивает на меня ворох подробностей, словно описывая живого подозреваемого.

– Мужчина, без рубашки, камуфляжные шорты, без обуви, во всяком случае с такого расстояния они больше ничего не разглядели. И постарались побыстрее убраться оттуда. Паршивое зрелище. Бедолаги.

Говорок Мамы Лу растягивает новости, словно жвачку. Потом она извиняется, что озадачила меня, но только потому, что не сумела дозваться до кого‑нибудь из «парней», кроме «…нашего летнего практиканта Роя, только он не сертифицирован, и этого новенького, Эдвина. Но он дома и все равно не знает, куда ехать. Он же только на прошлой неделе пришел».

Я стискиваю зубы, услышав извинения Мамы Лу, – это ведь моя работа! Но когда все это звучит по рации, а рядом стоит другой полицейский, мне еще тяжелее.

– Но я вызвала их обоих, – заверяет меня Мама Лу. – И пришлю, как только получится. Со всем необходимым. Туристы будут ждать тебя у начала тропы. Они довольно сильно напуганы, но скажут, куда идти, дорогуша.

Я прижимаю руку с ручкой ко лбу.

– Принято. Я выехала из Талиайны.

– Ла-а-адно, дорогуша… – В каждом слове Лу сквозит неуверенность.

– Пять-четыре-девять, конец связи, – я обрываю разговор, пока она еще раз не назвала меня дорогушей.

– Не возражаете, если я к вам присоединюсь? – спрашивает Кертис.

Он беззвучно положил щенка на землю и выскользнул за калитку. Вид у него деловой.

Когда я не даю мгновенного утвердительного ответа, он колеблется.

– Не хочу лезть на вашу поляну, но у меня такое чувство, что я знаю, кто это.

Мне в голову тут же приходит Брейден Лейси. Кровь отливает от лица, рук и ног.

Кертис наклоняет голову набок, словно удивляясь моей реакции, но вопросов не задает, а продолжает:

– У нас пару недель назад пропал автомобилист. Несколько местных мальчишек вбили себе в голову, что одолеют мелководный брод, несмотря на поднявшийся уровень воды в реке. Двое из племени, двое – нет. Мы вытащили пассажира с переднего сиденья. Он так и утонул пристегнутым. Другого сняли с дерева ниже по течению. Один сам выбрался на берег. Водителя мы так и не нашли. По правде говоря, я надеялся, что он уцелел и теперь специально скрывается. Знаю его семью. Если это он, это станет для них ударом.

– Да уж, неприятное дело. Прошу прощения. – Вызовы на утопленников трагичны по нескольким причинам, и худшая из них заключается в том, что жертв часто оказывается несколько, и как бы мы ни старались, не всегда удается найти тела. – А мне пришло в голову, что это Брейден Лейси. В последнее время шли сильные дожди, а это место чуть ниже по течению от стоянки, на которой он оставил машину.

– Надеюсь, вы ошибаетесь.

Кертис смотрит мне в глаза, и нас объединяет мимолетное, словно порыв ветра, ощущение скорби, оставляющее привкус во рту. Мы оба стараемся поскорее избавиться от него. Другого выбора нет.

– Выясним. – Я поворачиваюсь к своей машине.

– Еду за вами, – говорит Кертис, и, по правде сказать, я этому рада: что бы мы ни нашли в этой заводи, зрелище будет не из приятных.

Мой мозг мгновенно переключается в рабочий режим: приехать на место происшествия, обеспечить его сохранность, обработать место происшествия. Фотографии, измерения, сетка, записи, люди шерифа, мешок для трупа, перевозка в морг, свидетельство о смерти, отчет.

Шаг за шагом, словно галочки в списке. Нельзя позволять себе опускаться в колодец воображения, представляя, как твои собственные глаза смотрят невидящим взглядом в небо в момент, когда надежная застежка отсекает тебя от света, воздуха, мира. Нельзя думать о своей семье, получающей дурное известие. Нельзя размышлять о тончайшем занавесе между жизнью и смертью, настолько прозрачном, что легко приблизиться к нему вплотную и даже не осознать этого.

Пятнистая собака под крыльцом поднимает голову, смотрит в мою сторону, потом поднимается на ноги и принимается ходить по двору, собирая разбежавшихся щенков, словно в предчувствии, что занавес вот-вот поднимется.

Глава 14

Олив Огаста Рэдли, 1909 год

В те времена нужна была смелость, чтобы состоять в женском клубе. Обычаи были не такими мягкими, как сейчас.

Табата Милнер, 1929 год. «Вестник Техасской федерации женских клубов»

Звезды еще