Читать книгу - "Похищенная девушка - Джозефина Тэй"

Он съездил к важному клиенту, который с прошлой пятницы никак не мог поймать Роберта и наконец, не выдержав, спросил по телефону, работает ли он еще в фирме «Блэр, Хэйуорд и Беннет».

В офисе он разбирался с делами вместе с молчаливо осуждающим его мистером Хезелтайном, который, хоть и поддерживал Шарпов, все равно, очевидно, считал, что их фирме не пристало вмешиваться в дела вроде истории с Бетти Кейн.

А мисс Тафф, как обычно, принесла на лаковом подносе, покрытом тонкой белой салфеткой, фарфоровый сервиз с синим узором и тарелку с двумя диетическими печеньями.

Сейчас поднос стоял на столе, как и две недели назад, когда зазвонил телефон и Роберт, взяв трубку, впервые услышал голос Марион Шарп. Всего две короткие недели. Он сидел тогда, разглядывая поднос в лучах солнца, и ощущал какое-то беспокойство по поводу своей уютной жизни, будто время пролетало мимо. Но сегодня он спокойно жевал печенье, ведь он уже ступил за грань рутины, которую оно олицетворяло. Он общался со Скотленд-Ярдом, представлял двух женщин, из-за которых разгорелся скандал, стал сыщиком-любителем и был свидетелем беспорядков. Весь его мир изменился. Даже люди, которых он встречал, выглядели иначе. Темноволосая худощавая женщина, которую он то и дело видел в магазинах на Хай-стрит, превратилась в Марион.

Что ж, один из результатов нарушения привычного ритма жизни – это, конечно, то, что теперь нельзя просто так надеть шляпу и пойти домой в четыре часа пополудни. Отодвинув поднос, Роберт приступил к работе. Когда он в следующий раз взглянул на часы, было уже полседьмого, а дверь дома номер десять он открыл лишь в семь.

Дверь в гостиную была распахнута настежь – как часто бывает в старых домах, она открывалась сама, если не запереть на щеколду, – и из комнаты доносился голос Невила.

– Я, напротив, считаю, что ты ведешь себя чрезвычайно глупо, – говорил тот.

Роберт сразу узнал этот тон. С такой же холодной яростью четырехлетний Невил как-то сказал гостю: «Я чрезвычайно сожалею, что пригласил тебя на свой праздник». Видимо, Невила что-то не на шутку рассердило.

Толком не сняв пальто, Роберт помедлил и прислушался.

– Ты вмешиваешься в дело, о котором вообще ничего не знаешь; это отнюдь не говорит в пользу твоего ума.

Голоса собеседника Роберт не слышал, значит, этот юный идиот говорил с кем-то по телефону, из-за чего, вероятно, Кевин Макдермот не мог дозвониться.

– Да никто не вскружил мне голову. Со мной такого отродясь не бывало. Это тебе всякие идеи вскружили голову. И ты ведешь себя чрезвычайно глупо, как я уже говорил… Принимаешь сторону подростка, который явно не в себе, в деле, о котором вообще ничего не знаешь; по-моему, это как раз и доказывает, что тебе вскружили голову… И отцу своему можешь передать от меня, что в этом нет ничего христианского, просто он лезет не в свое дело. Не уверен, что это не считается призывом к насилию… Да, прошлой ночью… Нет, все окна выбиты и надписи на стене… Раз уж он так ратует за справедливость, пускай этим займется. Но подобных вам справедливость не интересует, не так ли? Только несправедливость… В каком смысле «подобных вам»? В прямом. Ты и все твои приятели вечно берете на себя заботу о каких-то ничтожествах и защищаете их перед всем миром. Пальцем о палец не ударите, чтобы помочь хорошему, трудолюбивому человеку, зато как обхаживать всяких нахлебников, так вы в первых рядах, а ваши всхлипы слышно аж в Антарктиде. Меня от вас тошнит… Да, я так и сказал… Надоело! Хватит!

С грохотом брошенная на рычаг трубка подтвердила, что поэт высказался и на этом разговор окончен.

Роберт повесил пальто в шкаф и зашел в гостиную. Невил с мрачным видом наливал себе виски.

– И мне налей, – сказал Роберт. – Слышал твой разговор, – прибавил он. – Это, случайно, была не Розмари?

– А кто же еще? Кто еще в Британии способен на такую невероятную глупость?

– Какую?

– Ах, ты об этом не слышал? Она взялась защищать невинную жертву – Бетти Кейн.

Невил проглотил немного виски и окинул Роберта таким взглядом, будто это он во всем виноват.

– Ну, не думаю, что ее согласие с читателями «Эк-Эммы» на что-то повлияет.

– «Эк-Эмма»! Это уже не «Эк-Эмма». Это «Уотчмэн». Имбецил, которого она зовет отцом, написал письмо в пятничный выпуск этой газеты. Да, ты не зря кривишься. Как будто мы и без этого не завалены по горло напыщенной, извращенной сентиментальностью!

Вспомнив, что из всех газет только «Уотчмэн» напечатала стихи Невила, Роберт счел эти слова несколько неблагодарными. Но характеристика ему понравилась.

– Может, они не станут это печатать?

– Ты прекрасно знаешь, они печатают все, что он им шлет. Когда они в третий раз прогорели, чьи деньги их спасли? Епископа, конечно!

– В смысле его жены.

Епископ женился на одной из двух внучек главы фирмы «Коуанс Крэнбери Соус».

– Ладно, жены. Но епископ использует «Уотчмэн» как рупор. Какую бы дикую глупость он ни ляпнул, они все равно напечатают. Помнишь девицу, которая хладнокровно стреляла в таксистов ради какой-то мелочевки? Самое подходящее дельце для него. Он над ней рыдал горючими слезами. Настрочил в «Уотчмэн» душераздирающее письмо о том, какая несправедливая у нее жизнь, как она выиграла стипендию в среднюю школу, но не смогла поступить, потому что родители у нее нищие, им не на что было купить ей учебники и одежду, вот она и перебивалась кое-как, а потом попала в дурную компанию, а оттуда, видимо, один шаг до убийства таксистов, хотя об этой мелочи епископ почему-то не упомянул. Вся аудитория «Уотчмэна», разумеется, обожает такие истории. Это как раз в их стиле. Если верить «Уотчмэну», все преступники – сплошь падшие ангелы. А потом председатель попечительского совета школы – ну той, куда она якобы выиграла стипендию, – сообщил в ответном письме, что она не только ничего не выигрывала, но и вообще заняла сто пятьдесят девятое место из двухсот; а человеку, настолько заинтересованному в образовании, как епископ, следовало бы знать, что отсутствие средств никому не мешает поступить в школу, поскольку нуждающимся выдают и книги, и денежные гранты. Казалось бы, епископа это должно было смутить, да? Как бы не так! Письмо председателя напечатали мелким шрифтом на последней странице, а в следующем номере наш старик уже рыдал над каким-то другим делом, в котором тоже мало что смыслил. А в пятницу, храни нас бог, он собирается рыдать над Бетти