Читать книгу - "Тайны дубовой аллеи - Дж. В. Фелл"

не имеет, как их правильно печь! Не удивлюсь, если она кладет в тесто олеомаргарин, с нее станется. А уж в том, что она не удосуживается выбрать вишневый мед и бухает какой попало, даже не сомневаюсь!» Под «росомахой Делией» няня разумела школьную повариху.

Положа руку на сердце, Веттели не видел большой разницы между няниными и «росомахиными» плюшками – и те и другие были выше всяких похвал. Но вслух он об этом, понятно, не говорил, просто ел, кивал, дипломатично мычал «угу» и думал о том, как прекрасна бывает временами жизнь. А миссис Феппс, сняв запорошенный мукой передник, присаживалась рядом и самым обстоятельным образом докладывала о событиях, произошедших в деревне за неделю, сыпала вопросами о несчастном случае в школе и, не дожидаясь ответа, подкладывала гостю на тарелку следующую плюшку.

– Еще новость – у соседки, Ханни Пулл, брат вернулся с войны. А ведь его считали давно убитым и бумага была. Ошиблись, наверное, может, перепутали с кем. Ханни поначалу так рада была, а теперь плачет: брат сам не свой, на себя не похож. Видать, тяжко пришлось бедняге, совсем его жизнь поломала. Сам бледный, страшный и ведет себя будто помешанный: в глаза не глядит, днем на улицу ни ногой, ставни отворять не позволяет, сидит у себя в комнате, как сыч, к еде почти не притрагивается. А как солнце сядет – он из дому и бродит, бродит где-то часами в темноте. Окликнешь – буркнет что-то, будто незнакомый, а ведь по соседству рос. И что такое с парнем стряслось? Может, ты знаешь, тоже ведь воевал? Конечно, он, Хантер Пулл, и прежде не был душой общества, но и от людей не шарахался…

– Что?! – Веттели чуть не подавился непрожеванным куском плюшки. Он никак не ждал, что война и здесь сумеет до него добраться.

– Как-как его звали?!

– Хантер Доббин Пулл. А что такое, милый? На тебе лица нет! Ты… ты с ним знаком?

Знаком? О да! Лейтенант Веттели очень хорошо знал своего капрала Пулла, каменщика из графства Эльчестер. Мало того, он сам лично следил, чтобы могилу для него вырыли поглубже, чтобы не добрались до его тела хотя бы стервятники и волки, – парень погиб геройски и заслужил честное погребение. А что потом с ним стряслось? Да, теперь Веттели это тоже знал. Ах, лучше бы не знать! Ах, лучше бы тело, как обычно, сожрали падальщики.

– Мы служили вместе… какое-то время. Мне надо его увидеть, нянюшка, я непременно должен его увидеть!

– Ну хорошо, хорошо, милый, не стоит так волноваться! – Няня уж и не рада была, что завела этот разговор. – Доедай, и пойдем с тобой к Пуллам.

– Нет! Не сейчас! Сперва я должен вернуться в школу и взять там… кое-что. Я мигом!

– Какао, какао-то допей! Что за спешка?

Куда там! Он уже умчался.

«И что война делает с людьми!» – сокрушенно вздохнула миссис Феппс, глядя ему вслед.

Спешки на самом деле не было. Но Веттели мчался так, будто за ним гнались все демоны джунглей и джинны песков. На душе было тошно и больно, хотелось скорее покончить с этим ужасным делом. А еще больше хотелось, чтобы с ним покончил кто-нибудь другой. Но какой смысл мечтать о несбыточном? Нет, это было его дело, и только его. Наверное, оно – часть той кары, что каждому из них непременно придется понести, если есть на этом свете хоть какая-то справедливость…

Хорошо, что Эмили оказалась на месте, с доктором Саргассом было бы сложнее – Веттели его побаивался.

В медицинский кабинет для девочек Веттели влетел без стука и уже задним числом сообразил, как безобразно поступил. Счастье еще, что на приеме в тот момент никого не было, Эмили просто делала свои записи.

– У тебя есть бальзамический линимент? – не переведя дух, выпалил Веттели: вчера за глинтвейном они незаметно для себя перешли на «ты».

– Конечно… Господи, а что случилось? У тебя вид как у загнанной лошади! Признавайся, ты все-таки простудился? У тебя фурункул? Где? Показывай немедленно! – Она подступила к нему с видом грозным и непреклонным, потому что знала: фурункулы чаще всего возникают в таких местах, которые обычно предпочитают не показывать никому, даже врачам, и без давления на пациента тут не обойтись.

– У меня нет фурункула, клянусь! – вскричал Веттели. – Случилось несчастье иного рода, и не со мной. Это вообще не медицинское дело. Я тебе потом все расскажу, хорошо? Просто сейчас я должен бежать.

– Ну хорошо, держи. – Немного испуганная, Эмили протянула ему склянку с бальзамом. – Учти, воняет сильно.

– В том и суть! – Хотя, может быть, и не в том, а в пепле птицы феникс, но это он уже не стал уточнять.

Из женского крыла Веттели промчался в центральное, в гимнастический зал, надеясь застать там Токслея. Конечно, не застал, в выходной-то день. Не было лейтенанта и в его комнате. На стук из соседней двери вынырнуло заспанное и недовольное лицо физика, профессора Карлайла.

– Ну что вы барабаните понапрасну, молодой человек? Коллега Токслей еще вчера уехал в город к своему дядюшке, вернется только во вторник, как обычно. Вы ведь, кажется, с ним приятельствуете, так могли бы уже изучить его распорядок!

– Извините, сэр, – расстроенно пробормотал Веттели. Последняя надежда, что на дело придется идти хотя бы не в одиночку, рухнула.

На обратном пути до деревни Веттели больше не устраивал гонок – нужно было отдышаться и прийти в себя – из загнанных лошадей получаются не самые лучшие бойцы.

Да, он шел как в бой. И чувствовал себя как обычно бывает перед непредсказуемой и жестокой ночной атакой, когда каждый – сам по себе и сам за себя, не на кого надеяться и ждать помощи неоткуда. Но в бою, по крайней мере, есть своя честность, свое благородство. То, что ему предстояло совершить теперь, скорее походило на казнь преступника, который в своем преступлении не виноват.

– Бежишь? – Няня встретила его на пороге, одетая по-уличному. – Идем к Пуллам? Я уже видела Ханни, сказала, что ты однополчанин Хантера. Она готова нас принять. Милый, только сперва скажи честно, ты ничего дурного не задумал? Я знаю, Хантер всегда был сложным человеком, может, у тебя с ним какие-то старые счеты? Что-то мне тревожно…

Что он мог ей ответить, кроме уклончивого «Обещаю, все будет хорошо»?

Пуллы жили через дом от миссис Феппс: оказывается, он сегодня уже дважды пробегал мимо их дома, старинного, но добротного, выстроенного чуть в глубине от дороги, за невысокой каменной оградой сухой