Читать книгу - "Тайны дубовой аллеи - Дж. В. Фелл"

кто-нибудь из детей. Скорее всего, девочки с четвертого курса, у них сегодня ботаника. Уж им-то такое зрелище совсем ни к чему! Утащить труп в кабинет и там запереть? Нет, нельзя ничего трогать до прихода полиции. Остается одно: дождаться учениц и послать их за старшими.

Веттели повезло. Девочки почему-то задерживались, зато снизу донеслись юношеские голоса. Четверо парней с выпускного курса! Отлично! Строевую они уже прошли, значит, способны более или менее четко выполнить приказ.

– Стоять, господа!

Парни застыли на месте, глядя снизу вверх с недоумением и испугом. Хоть и не в кровавых деталях, но им все-таки видно было, что на площадке кто-то лежит.

– Так, Глостер, останьтесь внизу, никого из учеников не пускайте на лестницу. На этаж пусть поднимаются через боковое крыло.

– Да, сэр! – Глостер на командный голос среагировал четко, молодец.

– Орвелл, вы подниметесь в обход в мой кабинет – держите ключ! – Не поймал, железо звякнуло о камень. – Сейчас на урок придут девочки, займете их до моего прихода. Пусть читают про мхи и лишайники. И боги их упаси приближаться к авокадо! Головой отвечаете!

– Есть, сэр. – Квентин Орвелл проворно скрылся за поворотом.

– Вы, Грэггсон, бегите к профессору Инджерсоллу, передайте, что я просил его немедленно прийти. Потом разыщите доктора Саргасса и мистера Коулмана, пусть тоже идут сюда как можно скорее.

Парень кивнул и умчался прочь.

– Фаунтлери, вы раздобудьте и принесите простыню.

– Да, сэр… Простыню?! Зачем? Он что… он мер…

– Никаких вопросов, мистер Фаунтлери! Не раздумываем, исполняем приказ!

Где было Веттели сообразить, что созерцать окровавленные трупы профессору Инджерсоллу доводилось не чаще, чем девочкам с четвертого курса, и что надо было как-то подготовить бедного старика, вместо того чтобы указать широким жестом: «Вы только посмотрите, что у нас творится» – и эффектно сдернуть простыню. Хорошо, что по лестнице уже поднимался смотритель Коулман. Вдвоем они смогли усадить директора у стены, а подоспевший доктор Саргасс кое-как привел его в чувство.

К чести профессора Инджерсолла, со слабостью своей он справился очень быстро и сразу овладел ситуацией. Лестницу перекрыли и установили дежурных. Из деревни вызвали констебля, в Эльчестер послали за коронером – Токслей привез его на директорском венефикаре. После осмотра тело унесли в подвал, телеграфировали родным погибшего.

Веттели в этой суете никакого участия уже не принимал, только один раз его вызывали к коронеру, дать показания о том, как было обнаружено тело.

Коронер, щуплый, невзрачный человечек средних лет, временно занимавший кабинет профессора Инджерсолла, допрашивал Веттели очень бережно. Похоже, он искренне переживал, что такому молодому и хорошо воспитанному человеку пришлось стать свидетелем кровавого происшествия, и на всякий случай держал наготове стакан воды и склянку с нашатырем. Это было забавно.

На третий день Хиксвилла разрешили похоронить. Несчастный случай – таково было заключение коронера. Бедный мальчик резво бежал по лестнице, на повороте поскользнулся или оступился, неудачно упал, острое перо попало точно в глаз, что и стало причиной смерти. Как говорится, судьба…

Школа происшествие восприняла спокойно. Нездоровое возбуждение, возникшее среди учеников, быстро улеглось, да и вызвано оно было не жалостью или страхом, а любопытством. Интересно же: труп, полиция, отмена уроков… Покойный Хиксвилл сделался героем дня – но именно дня. Уже назавтра дети вспоминали о нем гораздо реже. Учителя тоже были весьма сдержанны, и речи их о «постигшем нас горе» звучали суховато. С лица профессора Фредерикса и вовсе не сходило выражение злорадного оживления; время от времени алхимик воздымал к небу длинный указательный палец и изрекал с чувством мрачного удовлетворения: «Есть в этом мире справедливость, есть!» Смотреть на него было неприятно, коллеги стыдливо отводили глаза.

Единственным, кто действительно воспринимал безвременную кончину юного негодяя как горькую утрату, был профессор Инджерсолл. Это потому, что пятым курсам не читают философию, решил Веттели. А если бы читали – профессор наверняка смотрел бы на случившееся иначе. На похороны из Ронсмута приехало семейство Хиксвилла, включая младших братьев-близнецов, уменьшенных копий самого Хиксвилла. Кто-то совершил оплошность, подпустив их близко к покойному, в результате дорогой полированный гроб оказался с одного бока исцарапанным гвоздем, с другого – исписанным мелом. Подрастала достойная смена.

В остальном же церемония прошла гладко. Хиксвилла похоронили на гринторпском деревенском кладбище. Школа готова была оплатить расходы на перевоз тела в Ронсмут, но родные сочли это лишним. Сестра покойного так и выпалила при всех:

– Еще не хватало! Это был не братец, а злобный боггарт! Лучше держаться от него подальше, а то, глядишь, и после смерти являться начнет!

– Ужас, какой ужас! – причитал профессор Инджерсолл по дороге с кладбища. – Такой удар по нашей репутации! Вдруг школу закроют?

– Почему? – удивился Веттели. – У нас в Эрчестере тоже бывали несчастные случаи. Помню, кто-то из старшекурсников повесился от несчастной любви, а один парень на Гребной неделе утонул в канале. Дядя этого парня был очень влиятельным человеком в правительственных кругах, но Эрчестер никто и не подумал закрывать, об этом даже речи не шло.

– В самом деле? – спросил профессор с надеждой, скорбное лицо его немного посветлело, но он тут же опомнился и вновь погрузился в печаль.

Минувший октябрь выдался теплым, а в середине ноября вдруг выпал снег. Он шел всю ночь, крупными хлопьями кружился в воздухе, падал на влажную землю, на голые ветки деревьев, на крыши домов – и не таял! Веттели завернулся в плед и далеко за полночь просидел на подоконнике в темноте, наблюдая, как за окном танцуют снежинки. Пять лет он не видел снега, целых пять лет!

Наутро все вокруг было белым и сказочным. Гринторп превратился в зимнюю картинку из детской книги. Младшие ученики носились по школе со счастливым визгом, старшие тоже выглядели оживленными. Ни тем ни другим уроки в головы не шли. Призывая их к порядку, Веттели чувствовал себя жестоким тираном. Больше всего ему хотелось бросить учебник, отменить урок, выйти во двор и упасть в сугроб, наметенный под окном учительской комнаты. Но долг есть долг.

А после уроков в его кабинет неожиданно явилась гостья. Возникла прямо посреди стола, с ног до головы закутанная в белое, кажется, это был гусиный пух.

– Погреться пришла! – объявила фея вместо приветствия и огляделась довольно бесцеремонно, по-хозяйски. – А у тебя тут мило. Это что за куст? Знаменитое авокадо? Ничего особенного. А это что за урод? – Она кивнула на бюст пещерного человека. – Твой предок? Похож. То есть не на тебя, конечно, а на ваш человечий род. Недалеко ушли. Но ты не обижайся, к тебе это не относится, ты