Читать книгу - "Ловцы черных душ. Дело летающего ведуна - Роман Валериевич Волков"

Все смешалось в дикой круговерти – демоны, бесы, древние сущности. Его собственное тело то становилось человеческим, то превращалось в огромного ворона. Он бежал сквозь чавкающую тину, спотыкаясь о корни, а в следующий миг взмывал над кронами деревьев, хлопая огромными черными крыльями.

«Куда я бегу? Что ищу?»

Эта мысль пробилась сквозь хаос в его голове. Загадки… надо вспомнить загадки! Странный дом в вышине, где он должен что-то найти и переродиться после своей смерти. Но это не гнездо, нет… Что же это?

Время потеряло смысл. Казалось, он бежит уже целую вечность. Луна выглянула из-за туч, озарив призрачным светом его безумный путь. Он перепрыгивал с кочки на кочку среди болот, карабкался по поваленным стволам, продирался сквозь колючий кустарник. Ветки хлестали по лицу, тина чавкала под ногами, а где-то в глубине сознания билась мысль о том, что разгадка совсем рядом…

Продираясь через колючий кустарник, спотыкаясь и падая в своем полубезумном состоянии, отец Глеб вдруг вывалился на небольшую прогалину и застыл. Перед ним, словно кошмарное видение, возвышался погребальный домик. В искаженном сознании священника он казался то крошечным, то огромным, покачиваясь на своих чудовищных ногах – четырех массивных столбах высотой в несколько человеческих ростов.

Древнее сооружение выглядело зловеще в ночной темноте. Почерневшие от времени бревна были покрыты замшелыми наростами. Двускатная крыша, покосившаяся набок, щетинилась резными охранными знаками – оскаленные морды неведомых тварей, спирали и руны, которые, казалось, шевелились в темноте. По углам крыши торчали почерневшие конские черепа – древние обереги.

В затуманенном разуме отца Глеба всплыли обрывки знаний: такие домики язычники строили для умерших шаманов и колдунов, чтобы их тела не касались земли. Место между небом и землей, где мертвые ждут своего часа…

Пошатываясь, он обошел вокруг жуткого сооружения. В лунном свете заметил молодую березку, поваленную бурей. С трудом подтащил ствол к домику, едва не падая от головокружения. Кора была склизкой, промокшей от болотной влаги.

Карабкаться вверх было настоящим кошмаром. Руки дрожали, ноги скользили по мокрой бересте. Несколько раз он чуть не сорвался. Наконец, подтянувшись из последних сил, он заполз в узкий лаз-окошко.

Внутри домика царила абсолютная тьма, пахло тленом и какими-то травами. Тошнота накатывала волнами, в ушах звенело. Перед глазами плясали цветные пятна. В этот момент полного отчаяния и потери реальности отец Глеб наконец воззвал к своему ангелу-хранителю.

Сначала появилось слабое свечение, которое постепенно сформировалось в фигуру, излучающую мягкий свет. Черты ангела были одновременно строгими и исполненными сострадания. Его голос звучал как далекая музыка: «Ты согрешил, преступив границы дозволенного служителю Божьему. Но твой грех прощается, ибо ты нашел то, что искал».

Яркий свет, подобный вспышке молнии, озарил внутренность домика. В этом безжалостном свете отец Глеб увидел то, что искал: в углу лежала мумия, высохшая до состояния пергамента, облаченная в истлевшие лохмотья когда-то богатой одежды. А рядом с ней – то, что явно появилось здесь совсем недавно: недавно отрубленная человеческая рука, еще пахнущая кровью…

Это последнее, что успел увидеть отец Глеб, прежде чем его сознание растворилось между ослепительным светом ангела и бездонной тьмой древнего капища. Он падал куда-то, где свет и тьма становились единым целым…

Глава 13

В кабинете полицмейстера царила мрачная растерянность. Сам Сарайкин вместе со своим закадычным приятелем, шефом жандармов, сидели в креслах и курили, тревожно поглядывая на бледно-зеленого Муромцева, который с трудом отходил от страшной дозы снотворного. Перед ним, заложив руки за спину, расхаживал Серж Валуа. Вернее, теперь это был титулярный советник, старший агент Отделения по охранению общественной безопасности и порядка, Бронислав Юрьевич Завтренний. Он уже успел переменить наряд маляра на костюм тройку, волосы его были прилизаны, а щегольские усики ожесточенно шевелились на круглом лице.

– Я, безусловно, не берусь оспаривать решение глубокоуважаемого министра, который направил вас сюда. Мы оба с вами не просто служим в столичных управлениях, вы, как и я, находитесь в прямом подчинении высших государственных персон, которые управляют нашей империей. И я как никто понимаю, что на такие должности не назначают случайных людей. Тем более странно было видеть… – Его голос задрожал от скрытого раздражения и сорвался в конце на писк. – Видеть, как ваши сотрудники пускают в нужник мою операцию! Операцию тщательно подготовленную и спланированную охранным отделением! Четыре месяца кропотливой работы по внедрению – псу под хвост! Кто за это ответит, Роман Мирославович?

Муромцев нахмурился и потер глаза, пытаясь разогнать туман, заполнивший голову. Язык до сих пор был словно деревянный, и слова давались нелегко.

– Вы совершенно правы, Бронислав Юрьевич, мы оба служим, хотя и в разных ведомствах, но одной цели. Государь и Отечество у нас одно. Так скажите же на милость, к чему было нужно это инкогнито? Зачем скрываться от собственных соратников? Ведь возможно, если бы здешняя полиция и жандармерия были бы в курсе ваших замыслов, это бы привело к более слаженному взаимодействию наших ведомств и помогло бы избежать подобных досадных хм… накладок.

Сыщик в поисках помощи поглядел на Кудашкина, но тот лишь неопределенно покачал головой и выпустил огромное облако папиросного дыма, которое окутало его, скрывая от неприятных вопросов. Меньше всего ему сейчас хотелось влезать в спор двух столичных агентов, от которых он и так не знал, чего ждать.

Завтренний бросил полный презрения взгляд на хозяина кабинета и язвительно парировал:

– Если бы охранное отделение посвящало бы в свои планы каждого околоточного в губернии, операция была бы провалена наверняка!

– Ну что же, выходит, ваша операция была обречена, – не смог удержаться от иронии Муромцев. – Провал ожидал ее в любом случае! Так не лучше ли было все же доложить о ваших приготовлениях? Потому что иначе то, что произошло, выглядело как провокация против полиции и жандармского управления.

Завтренний внезапно остановился, словно громом пораженный, и повернулся к сыщику. Щеки его подрагивали от гнева.

– Провокация? Извольте-ка объясниться, Роман Мирославович!

– Изволю, – согласился Муромцев, подавшись вперед на стуле. – Видите ли, мне показалось, что целью этой операции было вовсе не выявление истинных террористов и убийц. Вы меня простите, но те, кого вы привели на это дело, никак не тянут на революционеров, они более похожи на перепуганных гимназистов, которых застали за курением папирос. Это просто фрондеры, у которых ветры юности гуляют в головах. Так зачем же заведомо отправлять их на каторгу? Сами по себе они никогда бы не пошли дальше резолюций и пламенных клятв. Но вот проведя десяток лет в Сибири,