Читать книгу - "Идеальная деревня - Дж. М. Хьюитт"

Вероятно, именно из-за этой ясности Вивасия осмелела.

– Кей подарила дом мне, – бухнула она.

Если Чарльза это и удивило, он не подал вида.

– Ты думала, что можешь морочить мне голову? Ты правда думала, что можешь дурачить меня? – Он громко хохотнул. – Что твое, то мое. Я твой муж.

– Дом и твой тоже, мы живем здесь вместе.

– Но принадлежит он тебе одной.

Так они препирались; его голос становился громче, ее – затихал. Вероятно, Чарльз рассчитывал, что она устанет, выкажет покорность, как делала всегда. Но это было важно, и Вивасия собрала всю свою твердость, чтобы отстоять занятую позицию.

Наконец он подошел, возвысился над нею всей громадой своего роста и взял в руки ее лицо, каждую щеку – в одну ладонь. Так он держал их, как делают с ребенком. Прикосновение было легким, нежным, а потом он стал сдавливать щеки крепче и крепче, пока она не вскрикнула.

– Ты такая нудная, жена. Нудная и унылая. Тебе повезло, что я еще здесь. – Его слова источали яд, а выражение лица граничило с ненавистью.

Вивасии не удалось сморгнуть выступившие на глазах слезы. Муж не любил ее. Ее охватил стыд. Тупая боль возвестила о закате их брака.

Музыка Бриттни стихла, не доиграв. Теперь, в тишине, наступившей за криком Вивасии, по лестнице застучали шаги, хлопнула входная дверь.

Вивасия уперлась руками в грудь Чарльза и оттолкнула его от себя. С пылающим лицом она кинулась вниз, пронеслась мимо тонкого красного бумажника, который казался ей каким-то ужасным знаком, когда лежал in situ[4]. За дверью она соскочила с крыльца, остановилась в садике перед домом, вгляделась во тьму, посмотрев направо, налево, на поле, ничего не увидела и слышала только, как кровь шумит в ушах.

Бриттни передали в приемную семью после серии скандалов с насилием между ее родителями. Она начала резать свое тело. Вивасия видела шрамы – с каждым днем они бледнели, – и в ее груди разгорался огонек гордости, ведь это она исцеляла эту бедную чужую девочку.

Ей больше никогда не позволят брать под опеку детей. Бриттни всю жизнь будет считать, что все супружеские пары такие. Вивасия нырнула обратно в дом и взяла из кладовки под лестницей фонарь. Появился Чарльз, потянулся к ней, чтобы утешить или успокоить. Она не понимала, что у него на уме, и, оттолкнув руку фонарем, прорычала:

– Убирайся!

Он схватил Вивасию за запястья, развел их в стороны, прижал ее к стене. Сквозь тонкую серебристо-серую ткань костюмных брюк она почувствовала его возбуждение, вызванное этой новой, неведомой для него смелой женой.

Он отпустил одну руку Вивасии. Она услышала, как расстегнулась молния. Вся ее ярость уже исчезла, вернулся привычный страх. Она стала такой, как обычно. Он тоже это заметил и быстро обмяк.

Вивасия протиснулась мимо него на улицу, включила фонарь и широкой дугой взмахнула им, освещая поле, ища девочку, которая была так же истерзана и напугана, как сама Вивасия.

15. Вивасия – сейчас

В тот момент, когда Эстер берется за ручку, чтобы войти в гостиную, Вивасия бросается туда.

За все еще открытой входной дверью что-то мелькает.

На крыльцо вспрыгивает Роб, с бутылкой вина в одной руке и таким же, как у Эстер, пластиковым контейнером – в другой. Вивасия таращится на коробку, глядит на ту, что держит Эстер. Уж не устроили ли они вечеринку по программе сетевого маркетинга, как раньше делала ее мать?

– Она не одна, – заявляет Роб, приветствуя женщин своей обычной бодрой улыбкой. Громко встряхивает коробкой. – Печенье Рут гарантированно поднимает настроение.

– О! – хором восклицают Портия и Эстер.

Портия приходит в себя первой, на ее идеально припухленных губах играет лукавая улыбка. Она подается вперед и шлет Вивасии воздушный поцелуй.

На лице у Эстер другое выражение. Что оно означает, Вивасии не понять.

– Не будем вам мешать. Ви, скоро увидимся. Дай нам знать, если тебе что-нибудь понадобится, – говорит Портия.

Задерживаясь взглядами на Робе, обе женщины медленно выходят из дома. На ступеньке крыльца они, сутуля плечи, натягивают капюшон, чтобы прикрыться от мороси.

– Пока и спасибо! – Роб тянется к ручке двери в гостиную и заходит внутрь.

Вивасия наблюдает за ним, пораженная тем, что он, похоже, чувствует себя здесь как дома. Она ведь уже просила его уйти, говорила, что ей нужно побыть в покое и тишине.

Он не послушал. Проигнорировал ее желание. Она расстроена. Не знает, как вести себя с этим незваным гостем.

Но ведь еще наступит завтра. Новые вопросы полицейских, которые, несомненно, будут ей заданы. Она не может привести в дом полицию, раз тут дети. Придется идти в участок. Понадобится взрослый человек, который посидит с Розой и Далласом.

Вивасия плетется на кухню и готовит Робу чай. Пока чайник закипает, с тоской смотрит на ряд бутылок, выстроившихся на верхней полке. Она не отказалась бы от глотка виски.

Вспоминает принесенную Робом бутылку. Отбрасывает мысль о чае и достает с полки два бокала.

Так поступила бы Кей, будь она здесь. Налила бы полный бокал и сказала: «От потрясения».

Келли вынула бы из сумочки косячок или небольшой аккуратненький набор таблеток.

Вивасия прыскает от смеха.

Ей нужно быть больше Кей, больше Келли.

– У тебя все в порядке? – доносится из гостиной голос Роба.

– Да, – отзывается Вивасия так дружелюбно, как только может, а сама тем временем готовит поднос.

Осторожно внося его в комнату, останавливается в дверях и глядит на открывшуюся глазам сцену. «Они могли бы быть семьей», – думает Вивасия. Если бы кто-нибудь случайно зашел сюда сейчас, то мог бы решить, что Роб – это отец, закинул ноги на стол, а по бокам от него – дети.

На коленях у Роба – листок бумаги; задумчиво прищурившись, он разглядывает его. Дети же смотрят на экран телевизора. Вивасия вспоминает найденную в кармане у Розы бумажку и паникует, недолго, потому что тот листок старательно засунут в карман ее джинсов, которые положены глубоко в ящик на верхнем этаже.

– Что это? – спрашивает она, ставит поднос на стол и пристально смотрит на ноги Роба.

– Думаю, дети рисовали. – Он, видимо, замечает выражение ее лица и с кривой усмешкой снимает ноги со стола. – Извини.

Хотя и не выглядит сильно виноватым.

Вивасия берет из его рук листок.

Она давала Розе с Далласом бумагу и карандаши, но насколько успела заметить, дети к ним не прикоснулись.

Теперь Вивасия глядит