Читать книгу - "Пропавшая книга Шелторпов - Анна Свирская"

переднюю часть церкви. Там несколько скамей были огорожены низкой резной стеночкой с дверцей, так что получалось что-то вроде отдельного помещения. На дверце была прикреплена медная табличка с надписью «Граф Шелторп». По другую сторону прохода тоже были отгороженные скамьи, но без обилия резьбы. На трёх узких дверцах красовались таблички с фамилиями, но Айрис не успела их прочитать, потому что вместе с семейством Шелторпов оказалась внутри их личной «ложи», если так было уместно говорить о месте в церкви.

Оно на самом деле немного напоминало театральную ложу: низкая перегородка, обитые синим бархатом скамьи, мягкие спинки, точно у кресел. Скамьи внутри «ложи» располагались буквой П, и вдоль той, что была обращена к кафедре и алтарю, тянулась низкая скамья для коленопреклонения, тоже мягкая – чтобы молиться со всем возможным удобством.

На «главной» скамье разместились леди Шелторп, Джулиус и леди Изабель, леди Элеонора села на торцевой скамеечке, а Айрис и Дэвиду достались места лицом к леди Шелторп и спиной к кафедре. Кафедра пока пустовала, потому что священник беседовал с высокой женщиной, чьё лицо было скрыто плотной чёрной вуалью, спускавшейся с чёрной же шляпки, но Айрис всё равно было странно сидеть спиной в ту сторону и лицом ко входу. Она не очень-то часто бывала в церкви, даже в Оксфорде она ходила туда чаще для того, чтобы послушать хор, чем на богослужение, но все и всегда сидели лицом к священнику.

Айрис решила, что женщина под вуалью – кто-то из родни сэра Фрэнсиса. Когда та после разговора со священником возвращалась на свою скамью, тоже из именных, с дверцей и табличкой, она внимательно посмотрела на Шелторпов. Во взгляде читалось что-то почти неприязненное. Если Шелторпы это и заметили, вида никто не подал, графиня сидела с царственным видом, Джулиус и Элеонора – со скучающим, леди Изабель – с до крайности утомлённым.

К счастью, в церкви всё закончилось довольно быстро. Траурную речь произносила та самая высокая женщина, как выяснилось, двоюродная племянница сэра Фрэнсиса. В речи было много красивых слов и мало личного. Всем было понятно, что миссис Мэддокс не особенно хорошо знала своего дядю и они не были по-настоящему близки. Но даже во время речи она изредка бросала осуждающие взгляды на скамью Шелторпов, словно винила их в смерти сэра Фрэнсиса. Айрис подумала, что в подобной ситуации, когда полиция не могла сказать ничего вразумительного, тоже винила бы всех подряд. В конце концов, он погиб в их доме.

После этого не происходило ничего особенного – кроме того, что гроб с телом сэра Фрэнсиса опустили в могилу рядом с могилами его родителей и умершей в младенчестве сестры, – но в самом конце, когда все пошли к воротам кладбища, миссис Мэддокс в сопровождении высокого мужчины, очевидно мужа, решительно направилась к Шелторпам. В том, как резко она двинулась к ним, как раздвигала попадавшихся по пути людей, было что-то грубое, угрожающее, возмутительное на грани скандала.

В её кильватере двигались насупленный мальчишка-подросток и девочка чуть помладше, видимо, дети Мэддоксов, и ещё двое хорошо одетых мужчин весьма степенного вида. В отличие от всех Мэддоксов, эти не были высокими и худыми, наоборот, оба были коротенькими и весьма упитанными.

– Я так понимаю, вы Изабель Томпсон? – Миссис Мэддокс метко высмотрела леди Изабель и направилась к ней. – Нам с вами нужно поговорить. О моём дяде, разумеется.

Леди Изабель посмотрела на неё равнодушно и устало.

– Я не хочу о нём разговаривать, – чётко проговорила она и отвернулась.

Миссис Мэддокс попыталась снова зайти спереди и, наверное, сумела бы преградить Шелторпам путь к стоявшей у ворот машине, если бы наперерез ей не бросился преподобный Уайтхед. Он, разумеется, хотел, чтобы похороны прошли достойно, и вцепился в руку миссис Мэддокс, одновременно что-то быстро ей говоря. Благодаря Уайтхеду Шелторпы сумели, пусть и не с прежней величественной степенностью, но дойти до машины и усесться.

В возникшей сутолоке Айрис и Дэвид оказались оттеснены назад и прошли через ворота гораздо позднее Шелторпов, Мэддоксов и многих других. Их машина стояла чуть дальше, потому что они ехали в хвосте похоронной процессии: не в одном из заказанных из Херефорда одинаковых чёрных автомобилей, а в своём.

Возле «ягуара» Дэвида кто-то топтался: невысокий плотный человек в низко надвинутой шляпе и с высоко поднятым воротником серого пальто. Он шагнул им навстречу, и из машины тут же выскочил Аллен. Он переводил взгляд с Дэвида на короткого человечка, готовый при необходимости вмешаться.

– Сэр Дэвид Вентворт, если я не ошибаюсь, – произнёс человечек, вынимая из кармана пальто объёмное чёрное портмоне. – Меня зовут Джон Гринстрит, вот моя визитная карточка. Мисс? – Он повернулся к Айрис и приподнял шляпу.

Айрис не стала называть себя незнакомцу, выжидая, как и Аллен, что будет.

– Я поверенный сэра Фрэнсиса Лайла, – пояснил мистер Гринстрит. – Мне пришлось выехать сюда, чтобы уладить дела с завещанием, а они выглядят весьма запутанными.

– И что вам нужно от меня? – Дэвид вертел в руках визитку.

– Я бы хотел, если вас это не затруднит, чтобы вы выступили посредником.

– Что это значит?

– Убедите леди Изабель Томпсон уделить мне десять минут. Это может предотвратить многие проблемы и избавит нас всех от ненужных хлопот.

– Вы можете сами приехать в Клэйхит-Корт и попросить её о встрече.

– Я пробовал. Мне говорят только, что леди Изабель никого не принимает, а после того, что выкинула миссис Мэддокс, как бы меня не спустили с лестницы.

– Не понимаю, о чём вы, мистер Гринстрит.

Гринстрит поёжился от налетевшего порыва ветра.

– Вы не знаете, нет ли здесь места, где бы мы могли переговорить? – сказал он, утирая заслезившиеся от ветра глаза. – В более приятных условиях.

– Всё ещё не вижу, почему я должен это делать, – сказал Дэвид.

Он, как и Айрис, не понимал смысла сцены, разыгравшейся перед ними на кладбище, но чувствовал, что они с мистером Гринстритом оказались на противоположных сторонах баррикад.

Гринстрит огляделся по сторонам.

Хотя время уже шло к обеду, по улицам до сих пор стелился туман. Выстроившиеся по другую сторону дороги дома казались серыми, печальными и одинаковыми. Ни в одном из них не было видно ничего, похожего на кафе или хотя бы на паб.

– Я почти ничего тут не знаю… – развёл руками Гринстрит. – Должно же быть какое-то заведение! Я не хочу обсуждать это здесь. Впрочем, может, как раз здесь нас никто и не подслушает, дело деликатное. Оно касается того, что сэр Фрэнсис оставил своим родным.

– И при чём здесь леди Изабель? –