Читать книгу - "Синдром усталости - Владимир Николаевич Моргунов"

Из официальных сообщений: “21 декабря 1993 года Президент России Б. Ельцин подписал Указ ”06 упразднении министерства безопасности Российской Федерации и создании Федеральной службы контрразведки РФ".

***

22 декабря 1993 года, среда.

— Вот, Юра, мы с тобой в одночасье оказались безработными, — Абрамов листал перекидной календарь. — Грустно, наверное, оказаться на улице под самый почти что сочельник. Их сочельник, западный. Но еще грустнее было бы, если бы это случилось под наше православное Рождество. — Он криво усмехнулся. — Все потери списаны, все прощены — и правые, и виноватые. А поскольку виноватые нынче в судьях, то правые должны ощущать некий комплекс вины — вроде как они должниками сказались. Что я должен сказать. Юра? Что вообще говорят полководцы, проигравшие битву?

— Они говорят, что с потерей Москвы еще ни потеряна Россия или нечто в этом роде, — пожал плечами Липницкий. — Зря ты во всем винишь себя, Николай Степанович. Рано или поздно это должно было произойти — наш отдел расформировали бы к фигам собачьим в любом случае. Тут ведь что самое главное? Тен-ден-ци-я. А она в нынешнее время четкая — кто не с ними, тот против них, а следовательно, подлежит упразднению… Не горюй. До Нового года отдохнем, как следует, а там мой друг Кирюха Беклемишев подыщет нам работенку, какую-нибудь такую-этакую — при “крутых” коммерсантах да в белых носочках и шелковых галстучках.

— Ладно, Юра, считай, что ты меня утешил. Давай-ка, будем разбегаться уже. Ночь за окном. Она у нас сегодня будет длиться семнадцать часов да еще три минуты. Беги домой, Юра, а мне тут свои дела личные надо решить еще. Беги, беги.

Липницкий покачал головой, и поднялся.

— Я тебе завтра домой позвоню, Николай Степанович, — сказал он.

— Позвони, только попозже. Я отсыпаться буду.

— Аналогичный случай и с мной. Счастливо.

— Счастливо, — Абрамов пожал Липницкому руку, подождал, пока за ним закроется дверь, потянулся к телефону, потом коротко рассмеялся, ударил себя левой рукой по правой, откинулся на спинку кресла и просидел так, в одной и той же позе, не меньше пяти минут.

Наконец он решительно поднялся, оделся, отомкнул сейф, достал оттуда плоский черный атташе-кейс с кодовым замком, раскрыл его. Кейс вмещал папку с бумагами. Листанув бумаги, Абрамов снова спрятал папку, замкнул кейс, выключил свет и быстро вышел из кабинета, захлопнув за собой дверь.

На улице, прежде чем сесть в свой автомобиль, он несколько раз огляделся по сторонам, обошел машину вокруг, только потом отомкнул дверцу, сел, тронул с места.

Минуты через две за “Ладой” Абрамова поехала темного цвета “Вольво”, которая продержалась на одном же расстоянии от сопровождаемого автомобиля до конца Варшавского шоссе.

— Пятый, возьми его, — сказал в микрофон человек в “Вольво”, сидевший рядом с водителем, когда “Лада” свернула вправо.

— Принято, — сказал в микрофон человек в “Волге”, на обочине на Дубницкой улице. — Последним фраером буду, если он не на Павелецкий вокзал торопится.

Он оказался прав. Через несколько минут “Лада” остановилась на площади перед Павелецким вокзалом, из нее поспешно вышел водитель и тут же скрылся в телефонной будке.

— Андрей, это вы? — спросил Абрамов, едва услышав в трубке знакомый голос. — Слушайте меня внимательно: теперь это будет ждать вас в камере хранения на Павелецком, а не на Курском вокзале. Сейчас я найду свободную ячейку, потом сообщу вам ее номер и код. Код замка на кейсе остается прежним. Будьте, на месте, я перезвоню минуты через три.

Он и в самом деле пробыл в здании вокзала не больше обещанного времени. Опять войдя в ту же будку, Абрамов набрал тот же номер и сказал:

— Постарайтесь забрать материалы поскорее. Ячейка четыреста двадцать шесть, код…

Человек в “Волге” поднес ко рту микрофон и сказал:

— Второй, второй, ты все разобрал?

— Есть, заметано, — послышалось в ответ.

Абрамов вышел из будки, внимательно огляделся, сел в машину. Просидев в ней неподвижно с минуту, он покачал головой, повернул ключ в замке зажигания.

— Шестой, шестой, — сказал человек в “Волге”, — он отъезжает с площади. Вишневая “Лада”.

— Спокойно, я его вижу.

— Все, взяли его.

***

Не обращая внимания на телефон, зазвонивший сразу же после того, как он положил трубку, корреспондент “Комсомольской правды” Андрей Жарков сорвал с вешалки куртку, шарф и шапку.

Дверь в его комнату открылась, на пороге возникла девушка.

— Андрюш, а тебя Тарасов требует.

— Ерунда, нету меня здесь, давно уже нету. Ты меня не видела, понятно?

— Ну, не видела, так не видела, — пожала узкими плечиками, обтянутыми шелковой блузкой. — Торопишься куда?

— Очень тороплюсь. Извини, я дверь должен закрыть.

Через двадцать минут он уже быт на Павелецком вокзале. Оглядевшись у входа в зал ожидания, Жарков направился к автоматическим камерам хранения. Найдя ячейку номер четыреста двадцать шесть, он еще раз огляделся и стал набирать код на ручке.

Дверца секции открылась почти бесшумно — как она и должна была открываться, когда функционирует исправно, а код набирается правильно.

Жарков шумно выдохнул и достал из ячейки черный атташе-кейс. Он взвесил его в руке, покачал головой, улыбнулся чему-то и поспешил к выходу.

Он хотел раскрыть кейс еще в машине, но потом раздумал и поехал в редакцию.

Корреспондент очень торопился, поэтому, совершив неправильный обгон, даже не сразу сообразил, кому этот свист. Странно, в такое время, да еще здесь — гаишники? Может быть, появление его как-то связанно с содержимым кейса, который сейчас лежит на заднем сиденье? Абрамов предупреждал его, что следует быть крайне осторожным.

Но все оказалось проще и обыденней. Старший лейтенант представился и отнял у Жаркова не меньше пятнадцати минут — столько, сколько заняло составление протокола, ни больше, ни меньше.

“Да ладно, черт с ним, — успокоил себя Жарков. — Теперь-то куда торопиться?”

Остальную часть пути он проехал уже более спокойно.

— Андрей, ты можешь говорить про меня все, что угодно, но Тарасов продолжает тебя усиленно разыскивать.

Все тот же коридор, все та же девушка, все те же проблемы.

— Ищущий да обрящет, сейчас буду, — как и все победители, Жарков был снисходителен.

Не раздеваясь, он прошел к столу, поставил кейс на стол, набрал на замке код, который помнил и без бумажки, лежавшей сейчас у него в кармане пиджака.

Взрыв, прогремевший через три секунды, был ужасен — им вышибло все стекла в окне, вдребезги разнесло стол, словно карточный домик, сложило шкаф в углу.

Губы Жаркова еще смогли несколько раз раскрыться:

— Этого… не могло… случиться.

***

— Седьмой, седьмой, что с объектом капэ?

— Порядок, самоликвидация.

— Отлично. Восьмой, девятый, ведете Настырного?

— Я девятый, еду перед