Читать книгу - "Синдром усталости - Владимир Николаевич Моргунов"

— Приготовиться! — приказал Липницкий.

Все надели под шерстяные шапки черные маски с прорезями для глаз. Маски, пожалуй, можно было считать излишней, не совсем даже оправданной перестраховкой — если кого-то убьют здесь, и тело его не удастся эвакуировать, все предосторожности теряют смысл. Но не логикой, наверное, приходится руководствоваться, а скорее, формой или традицией.

— Вперед! — отдал Липницкий следующую команду и первым двинулся по снежной целине.

Снег оказался достаточно плотным, так что к воротам диверсанты добрались быстро и без особого перенапряжения.

Как и следовало ожидать, ворота открывались только по сигналу из здания, автоматически… Сюда не доставал немного свет прожектора, освещающего подъездную дорогу к зданию. Наверное, подобная деталь являлась упущением охраны. Однако можно было не сомневаться: из здания за дорогой, да и вообще, наверное, за всеми подходами наблюдают каким-нибудь иным способом.

Ворота форсировалась быстро, как на полосе препятствий. Преодолевшие эту первую преграду быстро бежали к зданию.

Беклемишев и на сей раз замыкал цепочку. Он перевалил тело через верхнюю перекладину, отпустил руки, уверенно приземлился и, сняв автомат с предохранителя, понесся вперед большими прыжками. Он все ждал, что вот-вот из здания ударят очереди, в атакующих полетит рой трассирующих пуль, загромыхают разрывы гранат.

Но ничего подобного не случилось.

Передние забежали уже за угол дома, послышались удары — это они пытались пинками открыть дверь в стальных раздвижных воротах.

— Всем отойти от ворот! — приказал Липницкий.

И через пару секунд граната из подствольного гранатомета сделала свое дело. В образующуюся брешь полетели пули — несколько диверсантов обстреляли дверь короткими очередями. Потом в дыру полетела еще одна граната, рванула внутри здания.

Нападающие атаковали грамотно — рассредоточившись под стенами, они ожидали, не загремят ли ответные выстрелы, и только убедившись, что изнутри не стреляют, стали очень быстро по одному проскальзывать в брешь в воротах. Когда уже вся десятка оказалась там, послышались автоматные очереди — стали отвечать осажденные.

Защищать станцию, как предполагалось ранее, должны были не более двух десятков человек — или не менее, это уж как кому нравится.

По всем законам жанра и правилам тактики охрана вроде бы на первом этаже должна была разместиться. Так оно и оказалось. Двое коротко остриженных парней в сером шерстяном исподнем, но с АКСами в руках, выскочили из двери сбоку от входа. Туда мгновенно полетели пули и граната. Порядок вроде, оживления за той дверью более не наблюдалось.

В глубине огромною холла видны были двери двоих лифтов. На них можно было подняться на шестой этаж. И опуститься, как обнаружил Липницкий, на четыре этажа вниз. Итого, стало быть, десять этажей получается. Солидная постройка. Когда ее возводили — а кто же это мог делать, кроме военных строителей, зверюг, которым из-за их звериной жестокости даже автоматы доверять боятся — то, небось, всем по инструкции лапшу на уши и вешали: это, мужики, станция слежения будет, американских спутников-шпионов фиксировать станет. Или наоборот: наши спутники-разведчики будут сюда сигналы передавать, а уж они, сигналы, отсюда дальше передаваться — ретранслироваться будут.

— Как же так? — мог задать вопрос военный строитель из студентов вуза, в котором не было военной кафедры, — как же так? Ведь сейчас не шестьдесят второй, а восемьдесят девятый, става Богу, год, штыки в землю, ракеты — на демонтаж. На что уж собака этот Ронни Рейган с его СОИ, а ведь уломал его наш Горби. Не какой-нибудь там псевдодесант, как в середине семидесятых получилось, а глобальное потепление наблюдается — Рейкьявик, сокращение стратегических вооружений и т. п.

На что этому умнику, закончившему гуманитарный вуз, вечно пьяный майор-прораб наверняка ответил:

— Не тому тебя в твоем институте учили, Шнеерзон, ой, не тому! Больше двадцати лет уже мужику, а таких простых вещей не понимаешь. У Рейгана с Горбачевым — одно, у генералов с маршалами — другое, а у нас с тобой — и вовсе десятое. Вот ежели ты свою хилософию будешь разводить, а бетон у тебя за это время застынет, что его никаким вибратором не всколыхнешь, то я велю вибратор в задницу тебе засунуть.

И майор мог залиться здоровым армейским смехом.

Да, славно потрудились здесь неизвестный Шнеерзон или какой-нибудь Неешькаша со товарищи. Бетонный ствол — что твоя ракетная шахта. Хочешь, вверх катайся, хочешь, вниз.

Липницкий, впрыгнувший в лифт с тремя диверсантами, предпочел сначала прокатиться вверх. Интуиция ему подсказывала, что наверху у охранников может существовать какая-то система оповещения на случаи аварии на станции, стихийного бедствия или внезапного нападения, как сейчас например.

И в самом деле, едва дверь лифта раскрылась на четвертом этаже, как Липницкий увидел что-то вроде комнаты дежурного, откуда выскочил солдатик-"квадратик" — центнер свирепых мышц, морда “ящиком”, стрижка “под ноль”. У солдатика под правой рукой АКС имелся, и он его половчей перехватывал, явно намереваясь выпустить очередь в незнакомых людей в черных масках, возникающих из лифта.

Но один из диверсантов солдатика-"квадратика" опередил. Мог бы тот крепкий малый, конечно, после службы в рэкетиры податься. Или в ОМОН пойти, что почти одно и то же или даже хуже — рэкетир хоть под Робин Гуда или Стеньку Разина иногда работает, а омоновец слабых женщин из какого-нибудь комитета солдатских матерей по спине резиновой дубинкой охватывает за то, что они устроили пикет неподалеку от обитания шибко высокого начальства.

Не судьба была спецназовцу омоновцем стать или даже завтрашним днем своим распорядиться — грохнулся он на бетонный пол коридора, сраженный короткой очередью.

Старший лейтенант в комнате напротив лифта успел схватить автомат и выпустил в коридор — в белый свет — почти весь магазин. Разнервничался старлей без меры. Один из диверсантов, на пол грохнувшись и под дверь открытую винтом-буравом перекатившись, снизу вверх старлея и успокоил. И еще одного солдатика нейтрализовал.

Впрочем, этот второй не солдатиком, то есть, не рядовым по званию оказался, а старшим сержантом. Он почти безоружным был, за исключением разве что штык-ножа на поясе, в данный ситуации бесполезного. Это его автомат старлей, наверное, подхватил, не успев впопыхах воспользоваться своим “Стечкиным”, в пластмассовой кобуре висевшим у него на поясе.

Старшего сержанта сильно задело: левое бедро, низ живота и левую руку. По всем правилам ему бы первую помощь сейчас оказывать броситься следовало — свой солдатик опять же, рассейский. Но время, видать, такое наступило, что свои со своими в который уж раз воевать стали. Этот старший сержант в случае, если бы кто из его нынешних противников в подобном положении оказался, не пожелал бы вражину-диверсанта — на то он и спецназовец.

— Быстро