Читать книгу - "Крепость на Ловати - Валентин Павлович Краснопевцев"

и у Емельянова, который очень тревожился, наконец-то отлегло от сердца. Но связные сообщили еще одну неприятную новость. Оказывается, с недавних пор немецкий патруль требует у всех приходящих в город из окрестных сел особые пропуска. Выдают их местные старосты. На первый раз разведчицы отговорились незнанием новых правил, однако было ясно, что строгости при проверке документов станут усиливаться. Новость эта не могла не взволновать Емельянова. Он стал думать, как выйти из положения.　

Понятно, не могло быть и речи о том, чтобы отказаться в дальнейшем от связей с городскими подпольщиками. Проникать же в Великие Луки — значило подвергать связных двойному риску. Но тогда как же быть?　

Хорошо бы, конечно, иметь своего человека среди местных старост и получать от него необходимые пропуска. Да где же его взять, надежного, преданного Советской власти старосту?　

Ляннэ, когда к нему обратились с этим вопросом, назвал некоего Кузьмина, старосту двух соседних, через дорогу стоявших деревень — Рожковичи и Усадьбы. По его словам, это прежде был трудолюбивый колхозник и хороший семьянин. Желания выслужиться перед оккупантами односельчане за ним не приметили.　

С рекомендацией Ляннэ согласились Борунов и Губанов. Но у Емельянова оставалось сомнение. Каков бы ни был Кузьмин в прошлом, но ведь старостой-то поставили его гитлеровцы. Риск был огромен. Под ударом могло оказаться все городское подполье, не говоря уже о партизанах. Вот если бы сам староста был партизаном.　

Разведчица Настенька Дроздова подсказала руководству кандидатуру Анатолия Смирнова, работавшего прежде на Костровском лесоучастке. Она хорошо знала его по работе в комсомоле. Смирнов в Кострове был человеком новым, собственной семьи не завел.　

Бывший парторг лесоучастка Иван Петрович Губанов вызвался устроить встречу Александра Николаевича со Смирновым. А день для этого выбрали банный. В поселке имелась отменная общественная баня — вместительная, с превосходной парилкой. Ею пользовались и партизаны, соблюдая соответствующие меры предосторожности.　

Обставлялось это следующим образом. Предварительно в Кострово направляли двух-трех человек для того, чтобы, не привлекая лишнего внимания, наносить воды и хорошенько протопить баню. Ближе к сумеркам на лесную опушку, к которой почти вплотную примыкала баня, подтягивалась вся группа. Часть партизан задерживалась в лесу, вне пределов видимости, и несла сторожевую службу, пока другие намывались вволю. Потом менялись ролями. В баню ходили с оружием, оставляли его вместе с бельем в пристройке, служившей предбанником.　

В один из дней около середины сентября Емельянов встретился со Смирновым на опушке леса близ Кострова. Александру Николаевичу сразу бросилась в глаза поразительная схожесть Анатолия с… Мишей Русаковым. Он был в гимнастерке, так же гладко зачесаны назад волосы, такое же мальчишеское лицо с чуть крупноватым прямым носом, в разговоре такой же общительный и улыбчивый.　

Первые вопросы к нему были самые общие: где отец, мать, откуда приехал в Кострово? Сколько лет и какое образование? Спрашивал и о том, о чем был уже достаточно информирован. Расположив его к себе, спросил прямо:　

— Ну а теперь скажи нам, Толя, что ты, как комсомолец, думаешь делать дальше, как жить?　

— Возьмите в партизаны! — выпалил он, не задумываясь, и глаза его загорелись.　

— Хорошо, партизаном ты будешь. Но только не в отряде, а здесь. Это, брат, посложнее, риска больше — сам понимаешь…　

— А что я должен делать?　

— Нам нужен надежный товарищ, который, став старостой у фашистов, выполнял бы наши задания.　

— Где надо, там и буду, — уверенно ответил Анатолий, и в этот момент он показался Емельянову еще более похожим на Михаила Русакова.　

Потом последовал подробнейший инструктаж о том, как вести себя в различных обстоятельствах. Особо не мудрствовали: посоветовали сказать, что отца забрали в армию, что дед, мол, был раскулаченным.　

— Сам понимаешь, что ты наш партизанский староста. Ни одна живая душа даже подозревать не должна об этом. И в самом отряде знать будут немногие.　

— А можно, я подберу себе хороших парней.　

— Экий же ты быстрый! — подивился Емельянов и, сдвинув брови, заметил строго: — Это покажет время. Рано пока.　

После этого следовало провести соответствующую беседу с Кузьминым. Но прежде чем она состоялась, Анатолий перебрался на жительство из Кострова в Рожковичи. Поселился он там в доме Никиты Корнеева.　

В один из дней в деревню Усадьбы, где проживал Кузьмин, открыто наведалась группа партизан, все — конные. Они спешились, но в дом к старосте зашли только Емельянов и с ним Борунов и Ляннэ. В избе долго не задержались, вместе с хозяином вышли на двор покурить. В доме слишком людно: жена да куча ребятишек.　

Кузьмин внешне напоминал старообрядца. Лицо вроде и не старого еще человека, без приметных морщин, но какое-то болезненно-бледное, заросшее большой черной бородой и усами, еще более оттенявшими эту нездоровую бледность.　

С Кузьминым беседовали Борунов и Ляннэ. Емельянова даже не представили. Это делалось по заранее согласованному плану. У него поинтересовались, каким образом он стал старостой. Оказалось, вызвали в город, в комендатуру. Сначала расспросили, почему не в армии. Ответил, что белобилетник. Про семью и про всякое прочее. А потом приказали: «Ты будешь наш староста на две деревни».　

— Заставили. Куда денешься? А своим я плохого ничего не делаю, хоть кого спросите.　

— Ты должен, — наставительно заметил Борунов, — отказаться от этой должности. Но сделать надо по-умному, так, чтобы оккупанты ни в чем не могли тебя обвинить или заподозрить.　

Кузьмин искренне обрадовался.　

— Да я хоть сию минуту. Я ж и сам не желаю. Я больной, в город надо ходить, а мне тяжело. У меня семья большая, да и неграмотный я. Какой из меня староста! Только вот как это сделать?

— А сделаешь вот как. Сам завтра соберешь сходку. И все, что сейчас нам говорил, выложишь народу начистоту. Ну, про хворь и про семью. Так и так, прошу, дескать, люди добрые, освободить по-хорошему. И скажи, не забудь, что есть в деревнях наших другие, помоложе да пограмотнее и на ногу легкие. Укажи хоть на того, к примеру, кто у Никиты Корнеева квартирует, — на Смирнова Анатолия, рабочего с лесоучастка. Только предупреждаем: о разговоре нашем никто знать не должен.　

— Никому ни словечка, да чтоб мне синим огнем гореть, — торопливо заверил обрадованный предложением староста. — А я, ежели понадобится, то и сам помогу Смирнову-то этому.　

— После сходки поведешь Смирнова туда, где тебя назначали. Сам поведешь. И не забудь прихватить с собой протокол сходки.　

Теперь наступило время замаскировать истинную цель посещения партизанами деревень-близнецов, чтобы не вызвать у населения нежелательных пересудов. Старосте было велено собрать народ. Когда собрались, партизаны открыли летучий митинг. Сначала объяснили жителям, какова обстановка на фронтах и