Читать книгу - "За пригоршню чар - Ким Харрисон"

Я не о том. Я о том, что ты доверяешься тем, кто может тебесделать плохо.

Я покраснела — вдруг ощутила как-то ее присутствие в концесалона в темноте.

— А!

Вода в чайнике закипела, пар размывал черты Айви.

— Тебе нужна щекотка для нервов, Рэйчел.

Господи боже мой! Я замерла, поглядывая на закрытую дверь.

Айви раздраженно пошевелилась, перешла в движение.

Не зацикливайся на этом, — сказала она, ставя кружку наузкий столик и выключая чайник. — Ничего тут нет плохого. Я на тебя смотрюеще с тех пор, как мы напарниками были в ОВ. И всякого мужика, который к тебеподбивал клинья, ты отшивала, как только выяснялось, что вся опасность только втвоем воображении.

И причем это здесь, когда я говорю, что Ник меня демонупродавал? — спросила я чуть-чуть громче, чем следовало бы.

Ты ему верила, хотя не должна была, и так находила ощущениеопасности, — сказала Айви, и голос ее стал злым. — Да, тебе больно,что он обманул твое доверие, но это тебе не помешает снова искать того же. Тебебы лучше начать выбирать поаккуратнее, обо что нервы щекотать, а то так и донастоящей смерти недалеко.

Я занервничала, оперлась спиной на стенку.

— В толк не возьму, что ты такое говоришь.

Айви повернулась ко мне лицом:

— Быть живой — этого тебе мало. Тебе нужно ощущать, чтоты живая, и ты добиваешься этого чувства через опасность. Ты знала, что у Никагешефты с демонами. Да, он переступил черту, когда продавал им о тебеинформацию, но ты была готова этим рискнуть, потому что опасность тебя заводит.И когда боль пройдет, ты снова поверишь кому-нибудь не тому — просто потому,что мысль о дурном исходе наполняет тебя радостной дрожью.

Я боялась заговорить. Айви налила в кружку кипяток, запахлокакао. Боясь, что она может быть права, я быстренько пересмотрела свое прошлое.Да, это много бы объясняло. Аж до самой школы. Нет, блин, нет!

Не нужно мне ощущение опасности, чтобы завестись! —горячо возразила я.

И здесь тоже не так все плохо, — сказала онасдержанно. — Ты сама опасна, и ищешь таких же. Я знаю, потому что вся мояжизнь такова. Как у всех вампиров. Вот почему мы тусуемся среди своих, если несчитать дешевых развлечений и романов на одну ночь. Никто менее опасный, чем мысами, не удержит нас, не сдержит, не поддержит в нас жизнь — и не поймет.Только рожденные вампирами могут понять. И еще ты.

Не понравилось мне это. Совсем не понравилось.

— Мне пора, — сказала я и перенесла вес на ноги,чтобы встать.

Взлетела в воздух ее ладонь, уперлась в борт машины,перегораживая мне путь намертво.

— Посмотри правде в глаза, Рэйчел, — сказала он,когда я подняла испуганный взгляд. — Никогда ты не была тихой и милойдевушкой как все, вопреки всему, что ты для этого делала. Потому-то ты и пошлав ОВ, и даже туда не вписалась, потому что — сознательно или нет — ты былапотенциальной угрозой для всех, кто тебя окружает. И это на некотором уровнеощущается. Я все время это в тебе вижу. Опасных привлекают равные им, а слабыеих боятся. И они тебя избегают, или изо всех сил стараются испортить тебежизнь, чтобы ты ушла, а они будут дальше себя обманывать, что живут безбедно.Ты доверяла Нику, зная, что он может тебя предать. Ты жила этим риском.

Я проглотила волну опровержения, вспомнив свои страдания вшколе и историю отношений с неудачными бойфрендами. Не говоря уже об идиотскомрешении вступить в ОВ и еще более идиотской попытке соскочить оттуда, когдаДенон стал мне давать отстойные задания и щекотка для нервов кончилась. Язнала, что мне нравятся опасные мужчины, но нельзя же сказать, будто этопотому, что я сама опасная, — это же просто смешно… или было бы смешно,если бы не провела я весь вчерашний день в виде гибрида волка с ведьмой, и всеэто по милости демонского проклятья, активированного моей кровью, а сейчас ясижу в новенькой шкуре Рэйчел — без веснушек и шрамов.

— Значит, ты — угроза, — сказала Айви, садясь наящики напротив меня и распространяя запах какао. — Значит, тебе нужнощекотать нервы смертельной опасностью, чтобы душа не заснула, чтобы тебязаводило что-то. Это само по себе не плохо, это только говорит, что ты изсильных стерв, осознаешь ты это или нет. — Подавшись вперед, она протянуламне выщербленную кружку. — Опасный — это еще не значит ненадежный. Теперьпей какао и успокаивайся. Потом найди кого-нибудь надежного, кому можнодоверить прикрывать спину.

Стиснув зубы, я уставилась на кружку. Это она мне? Я ееотпаивала какао в ту ночь, когда Пискари изнасиловал ей и разум, и душу, итело. Сейчас я подняла взгляд вверх, по ее обтягивающим джинсам, по свободномудлинному свитеру.

— Вот почему я жду, — прошептала она, встретившисьсо мной взглядом.

Я резко вздохнула, ощутив, как закололо невидимый под новойкожей шрам.

Наверное, Айви тоже почувствовала, потому что встала.

Извини, — сказала она, протягивая руку к двери.

Айви, погоди.

Ее слова меня напугали, и мне не хотелось оставаться одной.Надо было все это осмыслить. Может, она права. Боже мой, да неужто ядействительно такая вывихнутая?

Длинные пальцы Айви сомкнулись на ручке, готовые отодвинутьдверь.

— В машине вонь от нас обеих, — сказала она, наменя не глядя. — Я бы должна была еще несколько дней продержаться, если быне этот стресс… сейчас мне надо отсюда убраться. Прости… О черт. — Онарезко вздохнула. — Прости, но если бы я тебя сейчас обняла в утешение,жажда крови взяла бы свое. — Она посмотрела на меня с кривой улыбкой,наполненной застарелой болью. — Видишь, какая из меня хреновая подруга?

Я, не вставая, сунула руку под занавеску и толкнула окноснизу, чтобы его открыть. Сердце прыгало. Ворвавшийся воздух донес сосновыйаромат и шорох проезжающих машин.

— Ты хорошая подруга. А с окном лучше? — спросилая робко.

Айва покачала головой:

— Вернись в номер. Дженкс скоро притащит Ника,посмотрим все кино и будем делать вид, будто ничего не случилось. Неловко будетдо безумия, веселья — вагон. А со мной ничего не случится, только не надо будетмне сидеть с тобой рядом.

Выражение лица ее было спокойным, но голос звучал мрачно. Яскривилась, охватив пальцами теплую кружку. Непонятно было, что и думать, но водном я была уверена: Ник не должен знать, что я из-за него плакала.

— Ты иди. Я приду, когда глаза не будут такимикрасными.

На меня навалилось чувство утраты, когда она вышла иповернулась ко мне, обхватив себя руками от холода. Она тоже понимала, что чемдольше я буду здесь, тем труднее мне будет собраться с духом, чтобы вернуться вномер.

У тебя чар для цвета лица нет? — спросила она.