Читать книгу - "За пригоршню чар - Ким Харрисон"

Болтовня горничных и стук их тележки на выщербленномтротуаре успокаивали. Было уже за полдень, и в мотеле никого не было, кроменас. Поскольку была среда, такое положение вполне могло сохраниться.

Я свернулась на постели, головой на чистой и пахнущейчистотой гостиничной подушке, накрыв плечи тонким автомобильным одеялом. И я неплакала. Да, черт побери, не плакала! Слезы текли, да, пока я ожидала, чтобысхлынуло это чувство омерзения и несчастья, но не плакала я. Не плакала, и все!

Громко шмыгая носом, я уверила себя, что не плачу. Головаболела, болело в груди, и я знала, что если расцепить рук и, держащие одеялопод подбородком, они будут дрожать. Так что я лежала, постепенно проваливаясь вдрему в легком жаре дня, согревающего машину. Как сквозь вату слышала я, каквернулись в номер Дженкс и Джакс. Но долетевший из открытой двери крик заставилменя вздрогнуть и очнуться.

— Я думала, он с тобой! — кричала Айви. — Гдеон?

Ответ Дженкса я не расслышала, и вздрогнула от ударов вдверь машины. Я села, опустила ноги на пол, совершенно ничего не чувствуя.

— Ник! — крикнула Айви. — Вылезай, где тыесть!

Я встала, оцепенелая по-прежнему, отодвинула дверь соскрипом металла о металл. Передо мной стояла Айви с затуманенными пустымиглазами.

Она стояла, охваченная гневом, и почти полностьюпочерневшими глазами. осматривала салон и меня, скорчившуюся под одеялом. Туманподнялся, холодный ветерок шевелил кончики черных блестящих волос,переливающихся на свету. У нее за спиной в дверях номера стоял Дженкс, держа наплече Джакса, в руках у него было шесть сумок с цветными логотипами, а в глазах— настойчивый вопрос.

Нет его здесь, — сказала я тихо, чтобы не было слышно,как я сиплю.

Бог мой, — шепнула Айви. — Ты плакала. Где он? Чтоон тебе сделал?

Ее заботливый тон меня доконал. Совершенно несчастная, яотвернулась, обняв себя руками, она вошла за мной — машина даже не качнуласьпод ее весом.

Ничего, все в порядке, — сказала я, сама слыша, чтоговорю глупость. — Он… — Я глубоко вздохнула, посмотрела на собственныеруки — чистые и безупречные. Душа у меня черная, а с телом все путем. — Ондавал Алу сведения обо мне в обмен на услуги.

Как?!

Вдруг рядом с ней оказался Дженкс.

Джакс, ты об этом знал? — спросил он сдавленнымголосом, и его гнев очень не подходил к восемнадцатилетнему лицу.

Нет, папа, — ответил маленький пикси. — Я толькоодин раз это видел.

Я его убью. — Айви побледнела. — Где он? Я егопрямо сейчас убью.

Я перевела дыхание, чувствуя благодарность — быть может,несоразмерную, — что они готовы вот так меня защищать. Вот кому доверятьнадо было.

Не убьешь, — сказала я, и Дженкс переступил с ноги наногу, рвясь протестовать. — Он ничего такого уж плохого Алу не говорил…

Рэйч! — взвыл Дженкс. — Как ты можешь егозащищать? Он же тебя продал!

Я резко вздернула голову:

— Не защищаю я его! — воскликнула я. — Но оннам нужен живой, и чтобы с нами работал. Надо, чтобы вервольфы убедились, чтоон погиб вместе с этой вот штукой. — Я ткнула ногой сумку. — А потомя уж подумаю насчет сделать из него котлету. — Я взглянула в непроницаемоелицо Айви. — Я его использую, потом выгоню. И если он еще когда-нибудьчто-нибудь подобное мне сделает…

Договаривать мне не надо было: Дженкс уже переступал с йогина ногу, явно желая взять дело в свои руки.

Где он? — спросил пикси с суровой гримасой. У меняперехватило дыхание:

Не знаю. Я ему велела убираться.

— Убираться! — воскликнула Айви, и я виноватопотупилась.

— Из машины. Он вернется. Статуя-то у меня. Я опустилаглаза к полу, все еще угнетенная.

Дженкс выпрыгнул из машины, стало светлее, когда оносвободил проем.

— Я его найду. Притащу этого мерзавца сюда. А то что-томы давно не… говорили.

Я посмотрела на него:

— Дженкс!

Он отмахнулся.

— Буду вести себя прилично, — сказал он, оглядываяпарковку и ближайший бар. Лицо его закаменело, и это меня даже испугало. —Я ему не скажу даже, что ты нам рассказала про его подвиги. На обратном пути явозьму какое-нибудь кино у портье, и мы все его посмотрим, мирно и дружно.

— Спасибо, — прошептала я, отводя взгляд.

Я не слышала, как он ушел, но подняла голову на тресккрыльев Джакса — они уходили вдвоем. Айви смотрела на меня, а когда я пожалаплечами, она закрыла дверцу, потому что все-таки холодно было на улице. Скрипметалла по металлу снова резанул слух, и я собралась, как-то все же взяла себяв руки. Айви постояла нерешительно, будто разрываясь между желанием меняутешить и страхом, что я не так ее пойму. Да, и еще с жаждой крови тоже. Всегодень прошел, как она эту жажду утоляла, но день оказался очень напряженный.Сегодняшний пока тоже не выглядел лучше.

Я посмотрела на истрепанный коврик, думая про себя, что же яза зараза такая, что подругу свою обнять боюсь, а сплю с теми, кто меняиспользует.

— Все будет нормально, — сказала я, глядя в пол.

— Рэйчел, мне очень жаль.

Чувствуя боль в горле, я поставила локти на колена, положилаголову в ладони, закрыла глаза.

— Не знаю, наверное, моя вина, что я ему верила. Мне иво сне не снилось, что он может такое сделать. — Я громко шмыгнуланосом. — Айви, что ж я за дефективная такая?

Меня переполняло отвращение к себе, отчасти переходящее вжалость к себе же, и потому я с удивлением подняла голову в ответ на шепотомсказанные слова Айви:

Нисколько ты не дефективная.

Правда? — встрепенулась я. Она отошла к миниатюрноймойке в машине и включила чайник. — Давай-ка посмотрим на мои успехи. Яживу в церкви, с вампиршей — наследницей мастера вампиров, желающего моейсмерти.

Айви, ничего не отвечая, достала пачку какао такую древнюю,что она уже задубела.

Я встречаюсь с ее бывшим бойфрендом, — продолжала яедко, — который тоже был раньше наследником того же мастера, а мой бывшийбойфренд — профессиональный вор, который вызывает демонов и торгует информациейобо мне за наводку на артефакты, которые могут вызвать войну за власть во всемВнутриземелье. Какой-то должен быть во мне дефект, что я доверяюсь тем, ктоможет так меня подставить?

Не так все плохо.

Айви повернулась ко мне, держа в руках выщербленную кружку,и наклонила голову, дробя комки какао древней ложкой.

Не так все плохо? — засмеялась я лающим смехом. —Эту штуку прятали пять тысяч лет. Пискари будет дымиться от ярости, а с ним —каждый мастер в каждом городе всей этой занюханной планеты! И если мы непридумаем, что делать, и не сделаем, все они будут ломиться в мою дверь.