Читать книгу - "Латинист - Марк Принс"

перешучивались и играли по несколько партий. Дважды проходил мимо квартиры Тессы на Лекфорд-роуд, и оба раза внутри было темно, никаких признаков обитаемости. Крис несколько раз перелистывал Бейнеке, читал фрагменты про Мария, но все это было темно и неинтересно. Вернулся к работе над статьей, которую начал много лет назад, про «Любовные элегии» Овидия: апострофы в элегиях, персонификация элегии, воплощение элегического куплета в образе существа, у которого одна нога короче другой. Позволил себе снова забраться к Тессе в почту, чтобы выяснить, где она. В выходные еще раз съездил в Хэмпшир повидаться с мамой. Домой к ней заезжать не стал, хотя ей сказал, что сад выглядит просто прекрасно. Отлично цветут незабудки, и нигде ни единого сорняка.

Начался апрель, в саду хэмпширского хосписа распускались весенние цветы. Тюльпаны, гиацинты, нарциссы. Крис заметил, что кто-то из сотрудников, возможно Коннор, срезал несколько ранних тюльпанов и поставил их в вазу у Дороти в палате. Она, когда могла, печально их разглядывала.

— Так тюльпаны уже зацвели? — спросила она.

— Да, — ответил он. — Дед Натли только и делает, что отгоняет от них овечек.

— Ох, да, эти всё съедят. Ну, Коннор, расскажи мне о себе. Ты когда-нибудь влюблялся?

О том, что Диана от него ушла, Крис сказал Дороти несколько месяцев назад, но сейчас трудно было определить, что там у нее в мыслях. Она упорно называла его Коннором, хотя, похоже, знала, что говорит с Крисом, но даже когда она обращалась к Крису, трудно было определить, в каком году она в этот момент находилась — возможно, в 1999-м, когда он еще был холостяком, или в 2002-м, когда они с Дианой поженились, или в апреле 2010-го, то есть сейчас. Этого он понять не мог. Да и имело ли это значение?

— Мам, я влюбился в свою студентку.

Мама улыбнулась.

— В студентку, Крис, — повторила она. — Негоже это — заводить шашни с каждой студенткой. — Но в глазах появился озорной блеск. — Хорошее дело, сынок.

Крис протянул ей чашку с водой. Мать сегодня выглядела лучше — Коннор сказал, что ей трубкой откачали желчь из брюшной полости.

— А как ее звать, сыночек?

— Тесса, — ответил Крис.

— Тесса.

— Она американка.

— Я у тебя по лицу все вижу. Глаза так и горят.

Крис помимо воли улыбнулся.

— Так вы вместе? — спросила мама.

Он вздохнул.

— Нет, — ответил он и, не выпуская ее руки, перевел взгляд на туго натянутую простыню.

— Уж ты ее уговоришь, — сказала Дороти и погладила его по руке.

Крис мрачно рассмеялся.

— Мам, я тут… нашел способ читать ее переписку. В смысле, ее электронные письма. Знаю, что нехорошо, но никак не могу удержаться. — Он посмотрел на мать. Чего он ждет? Дозволения? Наказания?

Она кивнула. И заговорила:

— Я в ту субботу, когда услышала, что ты будешь преподавать, была в церкви, и викарий читал из Книги Иакова. Помню одну строчку: «Не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению». — Слова она произносила медленно. — И я тогда про себя подумала: надо бы Крису исправиться, если уже не исправился. А потом огляделась — папы твоего уже нет, а ты у нас ученый и профессор того да сего. Я, бывало, думала про себя: нет, здесь он не был бы счастлив. И он бы отсюда никогда не выкарабкался, когда бы не было в нем маленько от нечистого. Ну я и подумала: ежели он никого не станет обижать, так и ладно. Подумала: вся Крисова ложь на деле-то только вела его к правде.

Криса тронула эта материнская тирада. Ее набожность всегда его бесила. И то, что она готова ею поступиться ради него, показалось трогательным — никак он на такое не рассчитывал. Обычно она была предана Господу безраздельно, а сейчас, помимо прочего, лежала на смертном одре и приближалась к Спасителю.

— Крис?

— Да, мам?

— Я хочу домой.

Дверь палаты открылась, на пороге появился Коннор. Крис его едва заметил: он пытался осмыслить слова матери. Коннор, не обращая на Криса никакого внимания, опустил руку Дороти на плечо.

— Слыхал, вам сегодня гораздо лучше?

Она кивнула.

— Да, от билирубина бывает дискомфорт, зуд, сознание путается. Крис, ваша мама сказала, что помнит, где лежит документ, который мы вас просили привезти.

— В морозилке, — откликнулась Дороти. — Он в морозилке.

Крис посмотрел на Коннора, вскинул руки:

— Прекрасные новости! Никогда бы не подумал. В жизни бы не догадался там искать. Прямо сейчас съезжу и посмотрю.

— Отлично, — сказал Коннор, устремив на Криса укоряющий взгляд.

Интересно, подумал Крис, а его она зовет Крисом?

* * *

До маминого дома Крис доехал очень быстро, так и не придумав, что теперь делать. Именно из-за понимания, что забирать там нечего и смысла в поездке никакого, он ехал все быстрее, все больше спешил. Гнал по узким проселкам, приоткрыв окно в машине, чтобы впустить струйку теплого послеполуденного воздуха и вспомнить, что у него есть кожа, нейроны, что он человек, хотя, когда он окидывал взглядом горизонт своего прошлого и проступков, ощущение себя как личности постоянно дробилось. Доехав, он открыл дверь запасным ключом и на сей раз сунул его в карман, решив, что еще вернется. Накатила страшная мысль: а вдруг дед Натли бросил кормить овец, одна из них сбежала или, хуже того, они погибли от голода. Заглянул во двор — там уже расцвело все, что Дороти посадила в прошлом году. Дед Натли поливал, однако сорняки разрослись невозбранно; картина, которую он нарисовал матери, разумеется, оказалась ложью. Он вышел через заднюю дверь, продрался по саду к сараю, увидел там Федди, Недди и Бетти. Слава богу, подумал он. Они посмотрели на него с любопытством, явно прося еды. Корыто было полно воды.

Крис вернулся в дом, слегка пугающий своей опрятностью, нежилой. На всех поверхностях скопился слой пыли, но нигде не было никакого хлама. Он немного постоял, плохо понимая, что делать дальше. В морозилке, ясное дело, никакого документа не лежало. Крис зажег свет, еще раз выглянул в сад, потом вытащил листы бумаги из кармана, развернул: «Отказываюсь от любого медицинского вмеша… продление моей жизни».

Крис вышел наружу, присел у сарая на старую пропахшую навозом солому. Вытащил из переднего кармана сигарету, закурил.

— Бе-е-е, — обратилась к нему Федди.

— Ты правда так считаешь? — поддержал беседу Крис.

— Бе-е, — подтвердила Недди.

Крис мало общался с этими тремя сестричками, потому что уехал из дому задолго до их рождения. Зато был знаком с их мамой Чернушкой, названной так за цвет шерсти. Она родилась перед самым самоубийством его