Читать книгу - "Латинист - Марк Принс"

— Думаю, все-таки одного поэта, — уточнила Тесса. — И полагаю, это Сульпиция.

— Che grande![4] — восхитилась Лукреция.

Тесса помимо воли улыбнулась; она уже скучала по их с Лукрецией разговорам.

— А как там Альберто?

Лукреция рассмеялась, но первые ее слова съел телефон.

— …Совсем не слушает. А я такая: у меня в лаборатории шестьдесят два мужских черепа, все глухие. Еще один дома мне не нужен.

Тесса рассмеялась:

— Забавно. А он что говорит?

Лукреция тоже рассмеялась:

— Ой, такое не переводится.

Они помолчали.

— Короче, Крис прислал мне сообщение.

— И что пишет?

— Ну, в принципе, извиняется. Спрашивает, можем ли мы повидаться, если я в городе. Он, полагаю, без понятия, где я была. Я ему, разумеется, ничего не говорила. Пишет, что переживает за меня, только вот если бы он действительно переживал за мое будущее, не стал бы рушить к чертям мою гребаную карьеру.

Лукреция рассмеялась.

— Так ты собираешься с ним встречаться? — спросила она.

— Не знаю, — созналась Тесса. — Мне до определенной степени любопытно, что он мне скажет. Типа, что он собирается делать для исправления ситуации. Ну и это письмо о приглашении в Вестфалинг все давит мне на мозги. Рано или поздно ведь нужно на него ответить.

— Наверное, тебе стоит его выслушать, — согласилась Лукреция. — Так жизнь станет куда проще.

— Так — это как?

— Если вы с Крисом снова будете работать вместе, я смогу все рассказать Эдварду. Мне, знаешь, не нравятся все эти шуры-муры.

— Ты имеешь в виду фигли-мигли?

— Ха! Разумеется. Фигли-мигли. Шуры-муры это как раз очень даже по мне.

Тесса рассмеялась:

— Альберто я этого не скажу.

— Да он тебя все равно не услышит, — ответила Лукреция.

— Если тебе все-таки придется все рассказать Эдварду, еще раз прошу: предупреди меня, пожалуйста.

— Если тебе Крису — тоже.

Они повесили трубки, уговорившись оставаться на связи и увидеться, когда Лукреция вернется в Оксфорд или — это предположение выдвинула Лукреция — когда Тесса получит грант, чтобы опять приехать на Изола-Сакра. Тесса представила себе Лукрецию на балконе их дома. Там сейчас, наверное, тепло. Они уселись бы под бельевой веревкой, обозревая окрестности, — кусок земли, который постоянно как бы норовил уплыть прочь, унося их с собой, но почему-то оставался на месте уже тысячи лет.

Прежде чем лечь спать, Тесса ответила на письмо Криса: «в три часа, Нерон?»

* * *

Увидев сообщение, Крис воспрянул духом. Сел на диване, где спал, принялся вытаскивать клочья овечьей шерсти из трусов и волос. Рассветало. Из соседней комнаты доносилось влажное дыхание Дороти. Скоро восемь утра.

Он знал, что обычно Дороти просыпалась и вставала в шесть. Он уложил ее в десять, но спала она плохо: в полночь пришлось отвести ее в туалет, а в четыре она разбудила его стонами. Пора было давать морфин, и он не поскупился на дозу.

Коннор обещал приехать к полудню — Крису с запасом хватит времени доехать до Оксфорда, сложить вещи, забрать и красиво завернуть Бейнеке перед встречей с Тессой. Ему очень нужно было ее увидеть. Он зашел на кухню, приготовил себе завтрак, добавив зеленый лук из сада, намешал размятых фруктов с овсянкой в миску для Дороти, когда она проснулась. Заварил чай, стал гадать, действительно ли Тесса что-то обнаружила в Италии и как ему к ней подступиться нынче днем. Нужно вернуть ее расположение. Он наверняка может оказать ей какую-то важную услугу в работе над Марием. Не только подарить книгу.

Он стремительно шагнул в соседнюю комнату и немного понаблюдал за матерью: она лежала, глядя в потолок, дышала тяжело, но все-таки дышала.

Стоя над ней и ложкой стряхивая с бортика миски последнюю ниточку лука, он вспомнил Дороти, лежащую на полу сарая: в волосах солома, дышит с трудом. Он тогда был еще ребенком. Вряд ли он стал бы придавать особое значение тому, что дома его бьют, если бы не та история с граблями.

Крис получил хорошие оценки на выпускных экзаменах в средней школе — ему полагалась стипендия для перевода в частную гимназию. Мать отговаривала его подавать на стипендию. Он подделал ее подпись.

Узнав из письма, что его зачислили, она схватила скалку и выгнала его во двор. Он укрылся в сарае, зная, что она полезет и туда, услышал снаружи ее шаги и резко выставил ручку граблей за порог. Раздался удар — ему показалось, что он попал по чему-то стальному, по телу прокатилась дрожь. И грабли, и мать упали внутрь сарая. Она издала звук, какой издает умирающее животное, отчаянный хрип, и он не сразу понял, что она пытается вдохнуть. Руки у него тряслись. Скалка лежала с ней рядом. Она уставилась на потолок, а он смотрел в ее голубые глаза, расширившиеся от ужаса. В волосы ей набилась солома. Плохо понимая, она все еще опасна или уже нет, он ногой отшвырнул скалку подальше, а потом встал рядом с матерью на колени.

На следующий день она сказала: большое счастье, что тебя примут где-то еще, потому что здесь тебе больше места нет.

Мать от него отреклась, может, просто боялась его — этого он не знал. В любом случае, после истории с граблями она захотела от него избавиться. История с граблями осталась в их общем прошлом. Он никому ее не рассказывал.

* * *

Крис приготовился, что на втором километре по шоссе увидит поврежденное ограждение. Подумал: там, наверное, должны валяться ошметки протекторов, обломки ходовой от кучи машин, осколки разбитых фар — но сам он вроде как ни разу там этого не видел. Всегда проскакивал мимо на большой скорости. Сердце застучало быстрее, нога невольно приподнялась над педалью, «фиат» замедлил ход. Крис превратился в этакую собачку Павлова. Перестроился в правую полосу, увидел вдали рекламный щит — он был близко к месту аварии, — а под ним людей. Людей в жилетах, которые ему казались светло-серыми, но он знал, что это светоотражающие жилеты. Неоновые — так про них однажды сказала Диана. От νέος — «новый». Они чинили ограждение. Поврежденную секцию сняли — он видел, что она лежит на обочине, прямо за ними, на солнце, точно убитое животное, никому не интересное, а рядом лежала новая секция, которую они собирались устанавливать. Один из рабочих поднял на Криса глаза — он сильно сбросил скорость, — и Крису показалось, что на миг взгляды их встретились, хотя он и не мог