Читать книгу - "Троя против всех - Александр Стесин"

Все повторяется, даже динамика отношений внутри группы. С Ману у меня нет никакого контакта, как не было его когда-то и с Клаудио. Зато с Жузе – тесная дружба, как когда-то с Колчем. Конечно, более разных людей, чем Жузе и Колч, трудно найти. Но ведь и у нынешнего меня мало общего с тем, кем я был четверть века назад. Или все-таки есть сходство – между Колчем и Жузе; между тем и этим мной? Во всяком случае, в лице Жузе я нашел, кажется, то, чего мне не хватало: участливого, вдумчивого собеседника.

С балагуром Шику труднее, его словоохотливость утомляет, хотя то, что он говорит, часто бывает интересным. Кстати, если уж проводить параллели, у басиста Шику и басиста Пита Хьюза тоже есть общие черты, главная из которых – правильность. Правильность речи, правильность взглядов. Оба они – за все хорошее и против всего плохого. И оба исключительно хорошо умеют ладить с людьми; про таких людей говорят, что у них не бывает врагов. При этом темпераменты у них противоположные: Шику – экспансивный, неумеренный в возлияниях тусовщик, а Пит – сдержан и умерен во всем, как полагается стрэйтэджеру, которым он когда-то был (не знаю, как сейчас). Но главная разница между ними – в детских историях. У Пита Хьюза, сколько я помню, их не было. Неприметный пригород Матаванда, родители – ученые и бывшие хиппи, их либеральные ценности, помноженные на традиции предков с «Мэйфлауэра», шахматы и лакросс, потом – гитара, музыка. Детство как детство. Зато из детских историй Шику можно было бы составить целую книгу. Особенно запомнилась одна – про то, как мать дала ему в школу вареную маниоку. Одноклассник, которому родители давали с собой бутерброды с маслом и ветчиной, мальчик из привилегированной семьи («Вроде тебя, Бангау!»), стал издеваться над Шику с его «муссекским» завтраком. Тогда училка, сердобольная бранка из тех, что всегда болеют за обездоленных африканцев, отняла у обидчика вкусный бутерброд и отдала его Шику, а вареную маниоку выбросила в мусорку. Но Шику плакал и отказывался от бутерброда: он хотел, чтобы ему вернули мамину маниоку.

Семью Шику отличало от других то, что его родители были приверженцами одного из мессианских культов, распространившихся в конце 1950‐х. Была такая волна: появлялись харизматичные проповедники, кинотеатры превращались в молитвенные дома. Для прозелитизма здесь всегда была благодатная почва. Еще в XVII веке, когда христианство только проникло в Анголу, девушка по имени Беатрис Кимпа Вита, объявив себя реинкарнацией Антония Падуанского, основала новую религию с тысячами последователей и чуть было не свергла конголезского короля. В середине ХХ века новый всплеск христианского синкретизма совпал и слился с движением за независимость. Армия тысячи ангелов под предводительством воскресшего новомученика Симеона Кимбангу обрушилась с неба на колониальные войска в Киншасе. На подмогу им подоспели святые Церкви Черного Искупителя… В этом мутном вареве сектантской мифологии и прошло детство Шику. В остальном же он рос как и все они, кроме Жузе: «за асфальтовой линией», в муссеке, где нет никакой разницы между родственником и соседом. Красная земля (от которой и происходит само название «муссек»), на ней – столпотворение лачуг, построенных, как правило, без разрешения властей и уж точно без их содействия. Построенных, попросту говоря, из говна и палок. В трех комнатах ютится семья из десяти человек. Кинтал, огороженный железными листами, фанерой и колючей проволокой. Посреди кинтала – раскидистый куст маниоки. В тени этого куста толкут фунж, варят муамбу, отдыхают после обеда. В левом углу кинтала – отхожее место. Яма, прикрытая тростниковой циновкой. В правом углу – лохань, бельевые веревки. Отец Шику, безработный журналист, продавал радиоприемники; дядя работал в порту. Были и другие истории: про то, как в сезон дождей их дом всегда затапливало и, как только начинался ливень, мать поспешно перекладывала все вещи на стол, заранее смирившись с тем, что им некоторое время придется жить по колено в воде. Про то, как бульдозеры джентрификации неумолимо сносили один за другим все дома в муссеке. Но ни одна из этих историй не тронула меня так, как история с маниокой. «Тебе нужно рассказ написать». Но Шику не пишет рассказов – он правит чужие рассказы и сочинения. Иногда он пишет тексты песен. По стилю они напоминают скорее кудуро. Шику читает их, как читают рэп. Мне нравятся его тексты, они осмысленные.