Читать книгу - "Лужок Черного Лебедя - Дэвид Митчелл"

— Учителем?! Но он же псих.

— Да. Он в колонии работает, это туда, в сторону Першора. Его прозвали «Барсук» за белый пучок волос. Правда, в лицо его никто так не зовет. Однажды один парень из колонии насрал ему на капот машины. Угадай, как Барсук узнал, кто это был.

— Как?

— Он загонял бамбуковые щепки под ногти всем ученикам, одному за другим, пока кто-то не донес на парня, который это сделал.

— Не может быть!

— Как перед Богом. Мне рассказала моя сестра, Келли. В колониях дисциплина очень строгая, потому они и колонии. Сперва Барсук хотел добиться, чтобы того парня исключили. Но директор колонии не согласился, потому что кого исключают из колонии, того сразу отправляют в тюрьму. Автоматически. И вот через несколько недель Барсук устроил захват флага на Бредонском холме. Ночью.

— Это как?

— Ну, военная игра. Скауты тоже в нее играют. Нужно захватить флаг противника и все такое. В общем, на следующее утро парень, который насрал Барсуку на машину, исчез.

— Куда?

— В том-то и дело! Директор сообщил в Интерпол и все такое, что парень убежал во время игры. В колониях это часто бывает. Но Келли докопалась до истины. Только поклянись своей собственной могилой, что никому никогда не скажешь.

— Клянусь.

— Своей собственной могилой.

— Своей собственной могилой.

— Келли была в лавке у Ридда, и вдруг входит Барсук. Это было через три недели после того, как тот парень пропал, сечешь? Ну вот. Барсук покупает хлеб и все такое прочее. И уже собирается уходить, и вдруг мистер Ридд его спрашивает: «А что ж вы не берете „Педигри“ для своих собачек?» А Барсук такой: «Мои ребята на диете, мистер Ридд». Прямо вот так, спокойно: «Мои ребята на диете». И ушел, и тут Келли слышит, как мистер Ридд говорит мамке Пита Редмарли, что Барсук уже три недели не покупал «Педигри», как обычно покупает.

— Угу, — сказал я, не очень понимая, к чему он клонит.

— Не надо быть гением, чтобы догадаться, что ели доберманы Барсука все эти три недели.

— Что?

— Он их кормил мясом пропавшего парня!

— Господи Исусе! — я по-настоящему задрожал.

— Значит, если Барсук только перепугал тебя до усрачки, ты еще легко отделался, — Дуран хлопнул меня по плечу.

* * *

Канава — вонючая, будто кто-то напердел — затопила тропу в одном месте, и мы оба с разбегу перепрыгнули потоп. Я как великий спортсмен перескочил на сухое место. Дуран замочил одну ногу до щиколотки.

— Так куда ты шел, Джейс?

(Висельник перехватил «никуда».)

— Так, просто шел. От нечего делать.

Кроссовка Дурана хлюпала.

— Но куда-то ты же направлялся.

— Ну, понимаешь, — сознался я, — я слыхал, что верховая тропа ведет к туннелю под Мальвернскими холмами. Решил позырить.

— Туннель? — Дуран остановился и вроде как хлопнул меня по руке от удивления. — Да ведь и я шел его искать!

— А как же твоя бабушка в Уайт-Ливд-Оук?

— Я иду к ней через потерянный туннель, который для этого нужно найти! Понимаешь? Тот самый, который римляне построили, чтобы вторгнуться в Хирфорд.

— Римляне? Туннель?

— А как еще они могли выгнать этих сволочей викингов? Видишь, я изучил историю. У меня и фонарик есть, и моток бечевки, и все прочее. Под Мальвернскими холмами проходят три туннеля. Один — железнодорожный, через который поезда ходят в Хирфорд. Там живет привидение — машинист в оранжевом комбинезоне, с черной полосой поперек, где его переехал поезд. Второй туннель — министерства обороны.

— Что?

— Туннель, который прокопало министерство обороны. Он ведет к бомбоубежищу. А вход в него — в отделе садовых товаров «Вулворта» в Большом Мальверне. Чесслово. Одна стена отдела садовых товаров фальшивая, она скрывает железную дверь, как в банке. Когда прозвучит сигнал «четыре минуты до ядерной бомбардировки», военная полиция эвакуирует туда всех сотрудников Королевского института сигналов и радиолокации. Еще туда пустят членов Мальвернского городского совета, директора «Вулворта» и заместителей директора. Ну и пару самых хорошеньких продавщиц захватят, чтобы размножаться. Так что моя сестра в пролете, верно? Потом дверь закроется, а от всех нас останется мокрое место.

— Это что, Келли тебе рассказала?

— Нет, мужик, у которого мой папка покупает лошадиный навоз для сада. Его приятель работает барменом в Королевском институте.

Значит, это все правда.

— Господи Исусе.

Мне показалось, что из камуфляжной кучки сосновых игл торчат оленьи рога Херна-Охотника, но это оказалась ветка.

— Ну что ж, мы можем объединить силы, — сказал я. — Вместе искать третий туннель. Забытый.

— А кто же будет давать интервью «Мальверн-газеттир»? — Дуран пнул сосновую шишку, но промахнулся.

Я поддал ногой шишку, и она улетела вдоль сумрачной тропы.

— Мы оба.

* * *

Бежим по ромашковому полю со сверхсветовой скоростью, не отводя глаз от земли. Просто круть. Звезды-цветы и кометы-одуванчики проносятся по зеленой вселенной. Мы с Дураном добежали до сарая на той стороне — голова кружилась после межгалактического путешествия. Я смеялся больше Дурана, потому что его сухая кроссовка уже не была сухой — она блестела свежим коровьим навозом. Тюки соломы образовали лестницу, по которой можно было залезть на расчерченную дырками-квадратами крышу сарая, так что мы полезли. Флюгерное дерево с петухом отсюда было видно не слева направо, как из моего окна, а справа налево.

— Крутое место для пулеметного гнезда, — сказал я, демонстрируя свои познания в военном деле.

Дуран спихнул с ноги загаженную кроссовку и лег на спину.

Я тоже лег. Ржавое железо было жарким, как горячая грелка.

— Такова жизнь, — вздохнул Дуран чуть погодя.

— Да что ты говоришь, — отозвался я.

— Я сказал «такова жизнь», — тут же сострил он.

Я так и знал, что он так скажет.

— Как оригинально!

За несколько полей позади нас блеяли овцы с ягнятами.

За несколько полей впереди грохотал трактор.

— А твой предок когда-нибудь напивается? — спросил Дуран.

Если бы я сказал «да», то соврал бы, но если бы сказал «нет», то выглядел бы полнейшим педиком.

— Он пропускает пару рюмок, когда у нас гостит дядя Брайан.

— Я не про пару рюмок. Я спрашиваю, он когда-нибудь нажирается так, что… что не может слова сказать?

— Нет.

Это «нет» превратило разделяющие нас три фута в три мили.