Читать книгу - "Том 1. На рыбачьей тропе ; Снега над Россией ; Смотри и радуйся… ; В ожидании праздника ; Гармония стиля - Евгений Иванович Носов"

— Какого я вчера барана видел! Каждый рог по пуду, не меньше. Велел Избасару передать салям.

Уязвленный охотник, однако, не обижался. Он давно привык к шуткам геолога. К тому ж он уважал загадочного, но смелого человека. Однажды Олег Александрович сказал Избасару, что решил забраться на самую макушку снежной горы, которая возвышалась в нескольких километрах от лагеря. Избасар думал, что он шутит. Никто и никогда еще не решался взойти на ту гору. Еще в детстве он слышал, что на той вершине не снег лежит, а стоит белая юрта самого шайтана. Но геолог, взяв себе в напарники еще одного смельчака, действительно отправился на вершину. Вечером все видели, как высоко в небе, над тускло мерцающей юртой шайтана, салютом взвились одна за другой три разноцветные ракеты. Они разрезали темноту стремительными огненными полосами, которые, постепенно загибаясь, заканчивались яркими цветками вспышек. Избасар изумленно смотрел на медленно падавшую осыпь гаснущих искр, и его борода дрожала от волнения.

— Нет архара. Ушел архар, — развел руками охотник. — Джаман дело. Избасар тоже уходить будет.

— Зачем же уходить? — возразил Олег Александрович. — Мы тебе дело найдем почище, чем драть шкуры.

— Надо мало-мало подумать, — сказал Избасар с достоинством, но все видели, как обрадованно заблестели его глаза.

Олег Александрович вытянул к огню длинную ногу в простом юфтовом ботинке, ковырнул носком догоравшие валежины. Огонь ярко вспыхнул. Казан тоненько зазвенел от закипающего чая.

— Понимаешь, старина? Мы пришли сюда строить город. Город будет по всем правилам. И никто не поверит, что здесь совсем недавно торчали одни каменные глыбы и можно было на каждом шагу сломать себе шею. Вот что мы задумали, аксакал.

Избасар слушал, улыбался и согласно кивал головой. Но он тоже не верил. Он знал — это была выдумка. Этот человек всегда говорит забавные истории. Но слушать его интересно, как акына.

Неверие старика подзадорило Олега Александровича. Он поднялся, выхватил из костра головню и, подойдя к стене Избасаровой избушки, освещенной прыгающим отблеском огня, стал писать черными угольными буквами:

«Люди! Здесь раньше стояла только эта хижина. Теперь вокруг нас — город».

— Слушай, старик, сохрани эту надпись, — сказал геолог и бросил головешку в костер.

Сфинкс уступает дорогу

Все эти дни возле скалы-сфинкса, у подножья которой с оглушительным клекотом вырывалась из ущелья Текелинка, копошились люди. Отсюда, из лагеря, они казались черными точками. Они забрались на горбатую спину исполина, спускались на веревках к его лапам, простертым над тесниной. На вьючных лошадях к подножью скалы отвозили какие-то ящики. Наконец в небо взвилась предупредительная ракета. Все высыпали из своих палаток. Избасар, не понимая, что случилось, тоже устремился с толпой. Люди остановились на южном конце лагеря. Они вглядывались в мрачный силуэт чудовища, словно нарочно прикованного к скале, чтобы оберегать вход в царство заоблачных вершин.

— Сейчас твоего идола — тово! — с каким-то злорадством выкрикнул в ухо Избасара молодой подрывник и, проведя себя по шее ребром ладони, смачно прищелкнул языком. — Понял, дед?

Парень опрометью побежал вниз, неся какой-то маленький ящичек под мышкой, и скрылся среди камней.

Взмыла в небо вторая ракета. И тотчас над сфинксом неистово и широко развернулся бурый веер из дыма и пыли. Избасар видел, как каменный истукан приподнялся на дыбы, будто хотел взглянуть, кто посмел его потревожить, но тут же медленно, неохотно развалился на огромные глыбы и окутался пылью и дымом. Все это произошло в полной тишине. Мгновение безмолвной гибели скалы было похоже на волшебство. Лишь когда сфинкс рухнул, по долине прокатился тяжелый грохот взрыва и зашелестела у ног людей сухая трава, прижатая к земле докатившейся волной.

Так начался штурм Текелийского ущелья. Он продолжался долгие месяцы. Взрывчатка безжалостно крошила все, что вставало на пути полотна будущего шоссе и железной дороги.

Избасар стал водить вьючные караваны. Вместе с двумя другими погонщиками и тремя дюжинами крепких коротконогих лошадей он уходил из лагеря вниз по течению Текелинки и там, в предгорьях, забирал приготовленные грузы. Это было оборудование, взрывчатка, одежда, продовольствие и много другого снаряжения.

Их доставлял в предгорья маленький маневровый паровоз. С каждым рейсом Избасар встречал поезд все ближе и ближе к лагерю. Паровоз нетерпеливо подгонял путейцев, следуя за ними по свежеуложенным, еще совсем не обкатанным рельсам. Караванные кони испуганно прядали ушами, когда, медленно вращая красными колесами, мимо прокатывался их стальной собрат. Машинист, очевидно с глухой равнинной станции, никогда не видевший гор, с любопытством озирался. Отроги подступили к полотну так близко, что увидеть их маковки можно было, только высунувшись наполовину из паровозной будки.

— Эй, борода! — кричал Избасару машинист. — Далеко ли еще до лагеря?

Очевидно, парню не терпелось поскорее добраться до еще не построенной станции где-то там, среди хребтов. Но он не мог умчаться туда без рельсов и вынужден был дожидаться, пока дорожные рабочие не проложат путь.

Избасар поднимал над головой, руки с растопыренными пальцами, показывая машинисту, сколько еще осталось.

Наконец брюхатый локомотивчик, разукрашенный елками и кумачом, подкатил под самую Избасарову избушку. Люди, побросав свои дела, ринулись ему навстречу. Громкогласное «ура» перехлестнуло за соседние отроги. Обрадованные строители выволокли машиниста из будки и азартно подбрасывали его чуть ли не под самую паровозную трубу. Оторопевший машинист таращил глаза, глотал воздух и отбивался букетиком только что подаренных цветов. С этого дня Избасар больше не ходил с караваном вниз по Текелинке. Там ему больше нечего было делать. Вьючных лошадей заменил паровоз. Теперь Избасар водил свой копытный поезд в противоположную сторону, где в ущелье, все дальше и дальше, грохотали взрывы дорожной стройки.

Лагерь, который неизвестно кто окрестил кордоном номер один, быстро наводнялся грузами. Маневровый паровозик старательно и неутомимо, будто маленький черный муравей, втаскивал в горную долину эшелон-гусеницу. С платформ и вагонов сваливали кирпич и цемент, бревна и доски, камнедробилки и бетономешалки, тракторы и подъемные краны, муку и консервы. Часть этих грузов предназначалась на второй кордон, но пока туда не было дорог. Их только прокладывали через ущелье. И грузы — шахтное оборудование и строительные материалы — накапливались на первом кордоне, подобно тому, как концентрировались в прифронтовой зоне главные, ударные силы наступления.

Весь этот огромный, с каждым днем расползавшийся лагерь, хаотически заваленный грузами и материалами, никак не мог определиться в поселок. Улицами служили запутанные лабиринты между штабелей досок, леса и тавровых балок, каких-то баков и ящиков, наспех сколоченных навесов и заборов. На столбах белели торопливо намалеванные стрелы с надписями: