Читать книгу - "Тени столь жестокие - Лив Зандер"

class="p">Теперь она всегда лапает меня, если поза позволяет. И я позволяю, принимаю то удовольствие, что она хочет мне дать. И иногда, лишь иногда, позволяю играть пальцами или любым гладким предметом, оказавшимся под рукой. Злости больше не было. Стыда больше не было. Потому что она не Брисден.

Со мной всё в порядке.

С ней всё в порядке.

А может, с нами обоими и было что-то не так, но кого это волновало? Даже если мы оба были сломаны, то, будучи собранными заново, её трещины совпали с моими.

— Я заставил её плакать, знаешь, — пробормотал я. — Две недели назад она вдруг перестала обращаться, и мы все решили, что она понесла. Разумеется, она свалила вину на меня, мол, я лишил её способности летать. Трудно было не рассмеяться, глядя, как её переполняют чувства — слёзы ручьём по лицу, будто она и не была охотно замешана в том, что случилось.

Я сделал ещё глоток вина.

— Это привело нас к разговору о именах. Для девочки — Валора. Для мальчика — Куэлин. Звучит знакомо, не так ли? Именно так ты хотел назвать своего первенца, если бы тот выжил, как рассказал нам Аскер. Она не беременна, так что, возможно, это был просто стресс. Но всё равно это показало мне, что с ребёнком надо повременить, и я не против. Она ещё столько всего хочет увидеть. После того, как она выросла в изоляции, я не могу лишить её этого. Так что мы решили пожить немного для себя. Надеюсь, ты не против, что мы выбрали эти имена и назовём ими наших детей, когда придёт время.

Я медленно сел, почти застонал от того, как быстро из спины ушло тепло, и кинул бурдюк с крыши.

— Как только ветра улягутся, я отвезу её в Ланай. Покажу, откуда ты родом. — Я поднялся и приготовился обернуться, но не удержался и снова взглянул в небо. — Спасибо за всё, что ты сделал для нас.

Моё обращение шло медленно — то ли от ленивого жара, то ли от слишком большого количества вина, — унося нас вдоль по Смоляной дороге. Мы обогнули утёс, затем спикировали вдоль скалы. Один вираж влево — и вот мы у подземелий, выдолбленных в одной из старых, заброшенных шахт. Место, куда Галантия пока не добралась во время своих бесконечных вылазок. К счастью.

Одинокий страж поклонился, когда я обернулся и прошёл мимо. И даже эта предосторожность, наверное, была лишней. В людях мне нравилось одно: они не умели летать, а значит, их легко ловить и ещё легче держать взаперти. Никакой нужды в туго сплетённой стали, железных сетях или канатах.

Всего три крюка и вороны.

Я зашагал к последней камере справа, радуясь, что я не следопыт. Как тюремщик умудрялся дышать в вони мочи, дерьма и гнили — уму непостижимо.

Мой взгляд скользнул по бесформенной глыбе мяса, что болталась на цепях посреди комнаты.

— Он мёртв?

— Нет, ваше высочество, — ответил тюремщик, размешивающий на столе под светом свечи новую пасту из растолчённых семян и сала. — Просто отключился от лихорадки.

То, что ещё пару недель назад вызвало бы у меня ухмылку, теперь лишь… раздражало. Столько лет я представлял, какими способами буду мучить Брисдена. Какое удовольствие испытаю, сделав его шлюхой для вещей куда худших, чем то, что испытал я. И да, это было о-о-очень приятно…

…день-два.

Пока я не пришёл сюда в очередной раз утолить ненависть, а вернувшись в замок, не узнал, что пропустил момент, когда Галантия впервые попала в цель из лука Себиана. Или ту ночь, когда я вернулся в наше гнездо, а она всё ещё не спала, потому что её мучил кошмар, и ждала, пока я прижму её к себе, прежде чем решиться снова закрыть глаза. И ещё кучу других обыденных, но оттого ещё более бесценных моментов.

А я их упустил.

Свет. Радость. Любовь.

Я прикрыл рот и нос рукавом, подходя ближе к Брисдену. Даже при тусклом свете было видно, как кожа вокруг плеч воспалена. Неудивительно: почти весь его вес держался на крюках, вбитых в плоть. Третий уходил в его жопу и выходил снова в районе, где раньше был его член.

Именно — был…

Я отмахнулся рукой, прогоняя ворон, сидевших на его бёдрах и заднице. Сначала я пробовал ворон, оставшихся от чужой стаи, но, увы, наш размах крыльев занимал слишком много места. Вороны были куда меньше… и куда больше любили падаль!

Вот так теперь выглядела его жопа — смрад гнили и личинки, копошащиеся в изъеденном отверстии. Это вызывало у меня волну тошноты. Брисден был не более чем мёртвым мясом и давно бы уже сдох, если бы я не велел целителям поддерживать его жизнь. Но зачем? В этот самый момент Галантия могла наслаждаться миской пюре из яблок в хорошей компании.

Я мог бы быть там.

Да, я мог бы быть там, обнимать её, слушать рассказы Аскера о том, каким я был мальчишкой, или чему он меня тогда учил. А вместо этого я… смотрел на жопу Брисдена. Если это вообще ещё можно было так назвать…

Когда тюремщик подошёл с кожаной воронкой, наполненной смесью сала и семян, я присел рядом с покрасневшим лицом Брисдена. Я вглядывался в его закрытые глаза, ожидая прилива восторга, когда воронку вонзят ему в зад. Или чувства справедливости, когда его глаза распахнутся, и он издаст хрип, пока тюремщик выжимает смесь в его прямую кишку. Хотя бы тени удовлетворения, когда вороны снова слетятся, вонзая острые клювы в его задницу, превращая её в трапезу.

Но ничего подобного не произошло.

А вдруг Марла и правда сделала яблочное пюре?

— Мне это начинает надоедать, — сказал я, удерживая взгляд Брисдена, хотя был почти уверен, что его разум уже слишком далеко, чтобы осознать, кто делает с ним всё это, пока он вопит от боли. Нет, не вопит — в основном хрипит. Наверное, потому что я заткнул ему рот высушенными в соли ошмётками его же члена. — Десять лет я думал, что это принесёт мне радость. Но нет. Здесь есть только ненависть. И даже она уже мне наскучила. — Я коротко кивнул тюремщику. — Больше никаких целителей. Когда он сдохнет — избавься от тела. Уведомлять меня не нужно.

Я откинул прядь его коричневых, засаленных волос за ухо — так же, как он когда-то делал со мной.

— Этот красивый мальчик Ворон теперь пойдёт есть яблочную пюрешку. Кар-кар. Кар-кар.