Читать книгу - "Я наблюдал за тобой - Стейси Рум"

кто-то насмехается не только над всеми нами, но и, что куда страшнее, над твоей памятью. Гадали, как можно быть таким жестоким и бесчеловечным! А все оказалось куда прозаичнее – ты сам играл с нами! Водил за нос все это время. Знаешь, Туре, в тот день…ты умер для меня! И то, что ты стоишь здесь такой живой и материальный, сейчас совсем неважно! Лучше бы ты умер! И ты умер! Нет больше никакого Туре! Ты умер для меня, слышишь? Умер! Навсегда умер!

Она сделала несколько шагов назад, не проронив больше ни слезинки. Теперь в ее глазах не было ни страха, ни ужаса, ни испуга – лишь холодные равнодушие и ненависть.

– Послушай, чувак, – вступил в разговор Ник, – нас ищут. Я уже сообщил, что мы нашли Германа, так что скоро сюда придут волонтёры и полиция. У тебя есть пара минут, чтобы объяснить, какого черта происходит, почему ты жив и где был все это время, иначе я вышибу тебе мозги.

– Полегче, дружище, – улыбнулся я. – Я расскажу.

Терять мне было нечего.

Когда отец сообщил, что скоро мы уезжаем на родину, я писал очередной программный код. Я посвятил программированию почти все летние каникулы, но сейчас не об этом. Так вот, отец зашёл в мою комнату и просто сказал: «Мы открываем офис в Стокгольме. И уезжаем из России. Навсегда. Ты летишь с нами». Просто вылил эту информацию, не спрашивая ни моего мнения, ни моего желания. В письме я сказал, что решение мы с родителями приняли обоюдно, что в Швеции у меня есть больше возможностей для развития, но это было неправдой. Меня не спрашивали – просто поставили перед фактом.

Мы могли бы поддерживать отношения на расстоянии. Продержались бы какое-то время, но когда люди живут в тысячах километров друг от друга, рано или поздно это закончится провалом. Ты бы общалась с другими парнями, я – ревновал, мы бы мучали всех вокруг и самих себя. Не я поставил крест на наших отношениях – мой отец. И тогда я решил, что будет лучше, если ты меня возненавидишь. Когда нет слез, долгих объятий, тысячи слов, прощаться всегда легче. Когда держишь зло на человека, терять его не так больно. Я делал это для тебя, Даша.

Все шло своим чередом: мы оформляли документы, выставили на продажу все наше имущество – квартиру, автомобили, потихоньку упаковывали вещи. Вылет был назначен на конец сентября. Мы купили билеты в бизнес-класс. Я ждал этой поездки. Думал, если сменю обстановку, станет легче. Покупал себе новые шмотки, готовился к жизни в новой стране.

В день, который перевернул всю мою жизнь, я отправился прикупить кое-что из верхней одежды и закрыть все принадлежавшие мне счета в России. Справился успешно и с первым, и со вторым. Очень спешил домой – в тот день в гости должен был приехать Роберт, и когда я был в банке, он написал мне в СМС-ке, что подъезжает. Нехорошо заставлять гостя ждать. Кстати, Роберт был первым, кто узнал, что я уезжаю. Сначала он обиделся и неделю со мной не разговаривал. Думал, что я все от него скрывал, хотя в душе скорее просто грустил. Его реакция лишний раз убедила меня в том, что не стоит говорить тебе правду. Не хотелось проходить через эти ссоры и скандалы еще раз.

Я приехал домой в самый разгар дня, а когда вышел из такси, увидел толпу народа, собравшуюся около нашего подъезда. Рядом была куча автомобилей самых разных служб – скорая, полиция, пожарные. Территория была огорожена лентами, а уличные зеваки и жители дома все как один уставились куда-то наверх.

Подошёл к бабушке-соседке с четвёртого этажа, чтобы узнать, что случилось. Я был в толстовке с капюшоном и солнцезащитных очках, и в таком прикиде она даже не узнала во мне меня. А может, просто не обратила внимание.

«Пожар был, – ответила старушка. – Там, наверху, в квартире шведов».

«Шведов?» – тут же пронеслось в моей голове, а соседка продолжила: «Черт его знает, что там загорелось. Говорят, проводка. Дома отец с сыном в тот момент были. Не выжили, успокой Господь их души. Отец угарным газом отравился, задохнулся. А сын его… – старушка перешла на шёпот. – Как же звали его, не припомню. Таро или Турин…»

«Туре», – машинально подсказал я, и тут же ужаснулся своей подсказке.

«Точно-точно, Туре! Хороший был мальчик, добрый, приветливый, здоровался всегда. Так вот, Туре, говорят, заживо сгорел, представляете? Горящая портьера, говорят, на него упала. Одежда тут же вспыхнула, не смог спастись. Какая страшная смерть…»

Все кишки разом скрутились в тугой узел, а сердце поменяло свое положение и поселилось где-то в горле. Прошиб холодный пот. Неужели она говорила это…обо мне?

«С чего вы взяли, что это был именно он?» – дрожащим голосом спросил я.

«Мать опознала. От тела ничего не осталось, одни угольки, а вот кое-что из одежды… Железную молнию от толстовки, которая видимо на нем была, рядом нашли. Странная такая молния, со звездой Давида на «собачке». И еще серебряное кольцо. Представляете, блестело нетронутое пламенем на обугленных косточках, которые раньше были пальцами! А вы тоже знали Туре?…»

Ни дослушивать, ни отвечать я не стал. Соседка еще что-то говорила, а я поспешно пробирался через толпу, неся в одной руке пакет с купленными вещами, в другой – сумку с деньгами. Куда пойти, я не знал, да и не думал совсем в тот момент. Мой мозг вообще утратил способность соображать.

Когда старушка сказала о толстовке и кольце, я понял все. Сразу же осознал, что к чему, и от этого осознания захотелось провалиться под землю и никогда больше не существовать.

У меня действительно была синяя толстовка с молнией в виде звезды Давида. Ее я купил, когда мы с родителями ездили отдыхать в Тель-Авив. Увидел эту толстовку в какой-то сувенирной лавке и она сразу мне понравилась. Родители на мои пожелания покрутили пальцем у виска, но толстовку купили. С тех пор я носил ее почти каждый день. И кольцо серебряное тоже было. Ты подарила мне его на день рождения, помнишь? Это были две самые дорогие мне вещи. И обе я подарил Роберту. Это случилось буквально за пару дней до пожара, когда мы вместе тусовались у него дома. Он был так расстроен новостью о моем отъезде, что я решил оставить что-то на память о себе. Он был моим лучшим другом, в конце концов.

– То есть ты хочешь сказать, что отдал