Читать книгу - "Тетушка против - Тата Алатова"

женский смех ласкал слух, и, проснувшись через неделю в мучительном похмелье и с пустыми карманами, Рауль бы счел, что нашел превосходное применение случайному капиталу.

Жанна давно предупреждала его, что их наследство стремительно тает, но поверить в такое у него никак не выходило. Сколько он себя помнил, деньги находились всегда — продавались какие-то земли или фамильные украшения, и жизнь так или иначе возвращалась в привычное русло.

Разорение настигло его как гром среди ясного неба, но и тогда Рауль не стал устраивать из этого трагедии, выбрав самый легкий путь — выгодную женитьбу.

И вот сегодня, к своим тридцати семи годам, он впервые задумался о том, как бы не промотать полученное от Лафона за неделю.

Но душа по-прежнему требовала неистового кутежа, и противостоять этому зову Рауль никак не мог. Поэтому он поймал на улице мальчишку-посыльного и отправил его в особняк на Закатной, чтобы предупредить домашних не ждать его к ужину и вообще сегодня не ждать. Возможно, и завтра тоже. После этого, по-прежнему пешком, вернулся на площадь, прошелся вдоль ряда встрепенувшихся кучеров и вкрадчиво предложил самому солидному из них, широкоплечему здоровяку средних лет:

— Милейший, не желаете ли прокатиться до Пор-Луара? И обратно, само собой.

— Так это же, — удивился здоровяк, — восемь часов только в одну сторону.

— А вы куда-то торопитесь? Ночлег я вам обеспечу.

Кучер почесал в затылке, окинул опытным взглядом добротный, но простоватый наряд Рауля, отметив отсутствие шпаги и трости, крякнул и назвал вполне приемлемую сумму.

— Надеюсь, заряда у ваших кристаллов хватит? — забираясь в коляску, спросил Рауль.

— Уж не извольте беспокоиться, довезем в лучшем виде.

***

Широко раскинувшийся на побережье портовый Пор-Луар бурлил днем и ночью. Здесь всегда можно было найти товары на любой вкус и кошелек: экзотический шелк, расшитый драконами, попугаев для зверинца, акварельные миниатюры с пикантными сюжетами или мумифицированные головы дикарей. Продавцы давно привыкли к странным запросам моряков, купцов и путешественников всех мастей. В отличие от тихого Арлана, расположенного вдалеке от торговых путей, тут царили куда более свободные нравы. В родном городе Рауля легко мог узнать любой приказчик, и сплетни о том, что граф Флери завел любовницу, которой лично выбирает корсеты, стремительно запрудили бы улицы. Это известие превратилось бы в главный скандал, и Пруденс вряд ли простила бы новый урон своей репутации.

В Пор-Луаре же он станет всего лишь очередным покупателем, заботливо подбирающим наряды для оставшейся дома жены. Да, это выглядело чрезмерно интимным и не слишком приличным, однако не бросало столь явный вызов общественной морали.

Рауль прибыл в никогда не спящий город поздно ночью, из открытого окна пахло морем, рыбой и дегтем. Вдалеке скрипели мачты и кричали ночные птицы, лаяли собаки, из кабаков неслись пьяные песни.

Его здесь знали как господина Вальмора — веселого кутилу, приезжающего время от времени сыграть в фараон или квинту с моряками и авантюристами, посетить кабаре или посмеяться над уличными комедиями, заглянуть к салонным куртизанкам, а то и вовсе в бордель, напиться вдрызг на подпольных дегустациях контрабандного рома, закусив сырыми моллюсками.

Вполголоса объясняя дорогу до меблированных комнат, которые обычно занимал по прибытии, Рауль прикидывал: сразу после завтрака обменять векселя на деньги в местном отделении банка, всенепременно заглянуть к старику Готье в переулке Судьбы — бывший корабельный плотник вот уже тридцать лет торговал трофеями с разбитых судов. Может, там удастся раздобыть настоящую пиратскую шпагу с историей… скажем, капитана Черная Смерть, который грабил только злодеев…

Моргнув, Рауль понял, что засыпает на ходу, но, к счастью, светлые стены пансиона уже виднелись в конце улицы, а значит, встреча с мягкой постелью ожидалась совсем скоро.

***

День прошел в суматохе торговых лавок и магазинов готового платья. Рауль придирался, ругался, требовал лучшую шерсть и тонкий батист, щупал китовый ус в кринолинах и очерчивал в воздухе широкие изгибы для корсетов. «Утренний туман» или «пламя граната»? Серо-голубое с чайками по подолу или терракотовое с золотой нитью у горловины?

Ему хотелось всего самого яркого, нарядного, дорогого. Шелковых алых чулок, например. Глубоких декольте. Кружев и лент. Но он и так ходил по тонкому льду: посмотрите на него, взрослого мужчину, тайком скупающего нижнее белье для женщины, которая его за это отругает!

Темно-синий шелк — для гостей, зеленая шерсть — для прогулок, кремовый плотный хлопок — для дома. Серый бархат плаща, кашемир теплой шали, а еще панталоны, нижние юбки, сорочки…

«Пруденс меня убьет», — отчетливо понял он, глядя на то, как приказчики носят к коляске футляры с корсетами. На мгновение ему захотелось и самому убежать в пираты, лишь бы увильнуть от ярости этой женщины — уж лучше бороздить моря под черным флагом, любой разумный человек согласится.

Стоит ли так спешить обратно? Ведь в этом городе столько заманчивых местечек, там можно скоротать день-другой, заливая в себя вино для храбрости.

— Да и к черту все это, — буркнул Рауль, забрался в коляску, где ему едва-едва осталось места, и велел угрюмо: — Домой, да побыстрее.

Глава 27

Никогда прежде Маргарет не видела, чтобы люди так быстро сходили с ума, и теперь испытывала известное замешательство, не зная, как поступить.

Жанна, облачившаяся в строгий траур, соорудила в большой гостиной нечто вроде алтаря. Сначала она велела Теодору принести дубовый стол из буфетной, и этот грубый и чересчур массивный предмет мебели выглядел весьма странно в очаровательно-цветочной комнате. Затем она отправила горничную Аньес в лавку за пурпурной парчой.

Соланж поначалу на деятельность сестры не обращала особого внимания, сосредоточенно погрузившись в модные журналы, с боем добытые у модистки — та цеплялась за них, как за последнюю надежду, и долго разрешала только посмотреть, но никак не забирать. На кофейном столике и диване пестрели образцы тканей и кружев, лент и пуговиц. Вид у юной графини был сосредоточенный, как у полководца, планирующего решающее сражение. Маргарет, призванная помочь с записями, стояла за ее спиной и, скучая, ждала хоть каких-то распоряжений. У нее было множество дел по дому, и вынужденное бездействие ужасно ее сердило.

Соланж насторожилась, лишь когда Жанна расстелила парчу на столе, а поверх поставила портрет Кристофа Флери. На торжественно-королевский пурпур она положила старинный меч, который Рауль прихватил из рушащегося замка, расставила вокруг церковные поминальные свечи, резко пахнущие ладаном. Придирчиво оглядев творение своих рук, Жанна вдруг благоговейно опустилась перед буфетным столом на колени, прикрыла глаза и принялась перебирать четки, вместо молитвы вспоминая имена предков.