Читать книгу - "Тетушка против - Тата Алатова"

уговаривала себя не расстраиваться из-за столь обыденных вещей, появился Теодор с двумя фарфоровыми чашками горячего шоколада на подносе. За ним следовала кухарка, катившая столик с бриошами, вареньем из айвы, паштетом из фазана, свежими булочками, инжиром и сыром. По-хорошему, ей не место было в столовой, но единственная горничная пока занималась полами, и Маргарет все еще сомневалась в необходимости второй. Все же, несмотря на беззаботность Соланж, ее так и подмывало сэкономить.

— Скажите мне честно, Пруденс, — жадно взирая на еду, спросил Рауль. — Я ведь уже умер и попал в рай?

— Хотите, чтобы я ущипнула вас?

Он посмотрел на нее с таким жаром, что это уже ни в какие ворота не лезло.

— Может, чуть позже, — ответил с обольстительно многообещающей улыбкой, а потом обратился к кухарке:

— Дорогуша, все выглядит невероятно вкусно.

— Это Аннет, — представила ее Маргарет под грохот взбесившегося сердца. — Я увела ее из дома королевского интенданта. Подумала, ему все равно без надобности.

— Вы завораживающе мстительны, — восхитился Рауль и сделал прислуге знак оставить их одних. — Итак, пока я спал, вы раздобыли мне одежду, камердинера, горничную, кухарку и модистку. Неужели я проспал месяц?

Она покачала головой, не в силах ответить. Кровь настойчиво билась в горле. Чтобы спастись от разговоров, таких странных, таких двусмысленных, Маргарет схватилась за бриоши. И поняла, что зверски голодна: она за это утро с ног сбилась, бегая то туда, то сюда, а вчерашний ужин был так давно.

Рауль тоже приступил к завтраку, давая им обоим возможность в тишине подкрепить свои силы.

— Я давно приглядела Теодора, — наконец признала Маргарет, чуть успокоившись. — Последние месяцы он служил у госпожи Бонне мажордомом, но это ему совершенно не по душе. Ведь он обучен быть камердинером и знает о мужском гардеробе слишком много, чтобы работать в доме, где нет мужчин.

Рауль немедленно забыл про паштет, подозрительно и даже оскорбленно уставившись на нее.

— И для какого это господина вы приглядели камердинера? — с неприязнью спросил он.

Удивившись таким внезапным перепадам настроения, Маргарет сухо ответила:

— Для вас. Хотела сделать подарок на свадьбу.

— Ух ты! — воскликнул он, засмеявшись. — Подарок для жениха, против которого вы так рьяно выступали?

— Но если бы мне не удалось от вас отделаться, то пришлось бы умасливать, — пожала она плечами.

— Вы собирались приставить ко мне шпиона, — проницательно ухмыльнулся он. — Ах, Пруденс, нигде в этом мире не найдешь столь расторопной и предусмотрительной особы.

Нахмурившись, она никак не могла приноровиться к его тону. Этим утром Рауль был слишком щедр на похвалы, что вводило в недоумение.

— Что же случилось прошлой ночью? — с удивившей ее саму нерешительностью спросила Маргарет. Она понятия не имела, сохранили ли они доверительные отношения, которые были между ними прежде, или теперь он не намерен разделять с ней свои секреты.

— Да вы и сами видели, — дернул он плечом. — Я проткнул Кристин тем самым мечом из стены, а потом замок рухнул.

— Таким образом, вздумай гильдия алхимиков прийти к руинам, чтобы воззвать к ее духу, ничего у них не выйдет?

— Бартелеми Леру, — припомнил он. — Наш трусливый беглец. Да, тут будет его слово против моего.

— Против нашего, — поправила его Маргарет и тут же смутилась. — Если вам, конечно, понадобится моя помощь… вы можете рассчитывать…

Он наблюдал за ее растерянным лепетом с легкой, нечитаемой улыбкой. А потом порывисто встал.

— Что ж, спасибо за завтрак. Мне пора.

— Куда? — опешила Маргарет и тут же прикусила язык. Да ведь, собственно, не ее это дело! — То есть что мне ответить, когда ваши сестры об этом спросят?

Рауль любезно ответил:

— К Лафону. Явлюсь пред его светлые очи и объявлю, что готов приступить к службе. Крайне надеюсь получить свое жалованье вперед.

Откуда такое воодушевление? Он же презирает как самого герцога, так и необходимость пресмыкаться перед ним!

— Но зачем так спешить? — вырвалось у нее. — У вас же еще есть время!

— Затем, моя милая Пруденс, что невыносимо видеть вас в этих крестьянских лохмотьях. Но не беспокойтесь, совсем скоро вы будете у меня самая нарядная в Арлане. Не надо искать мне экипаж, я прекрасно пройдусь пешком, — добавил он, коротко поклонился, стрельнув в Маргарет еще одной стремительной улыбкой, и вальяжно покинул столовую.

А она так и осталась ошарашенно глядеть ему вслед.

Что? Что происходит с этим человеком???

Глава 26

Как же Рауль соскучился по городу! Он шел по Арлану, улыбаясь, и только отсутствие трости слегка портило ему настроение. Разумеется, Пруденс, далекая от нюансов мужских туалетов, просто не подумала о ней, зато она купила гитару, и укрыла его шерстяным платком, и перевязала раны, и…

И можно ли второй раз (или в третий уже?) очароваться женщиной, если она раздобыла тебе превосходного камердинера, да еще так быстро? Посмеиваясь над собой, Рауль был вынужден признать: дело не в Теодоре, как бы хорош он ни был. Дело в самой Пруденс. Каждый раз, получая решительный отказ, он твердо намеревался забыть о своем увлечении, как о пустой забаве. И каждый раз возвращался на извилистую дорожку своей непостижимой влюбленности, беспомощный и упрямый.

Жестокие слова, так легко слетавшие с уст этой женщины, проникали все глубже и ранили все больнее. Но каким-то таинственным образом гнев и обида растворялись — снова и снова! — стоило Пруденс сделать мимолетный жест, крохотный шаг навстречу ему. Разумеется, хлопоты о хозяйском удобстве входили в число ее обязанностей, но даже самая превосходная экономка не проявит столько внимания и аккуратной, почти невесомой заботы.

Он все же нравился ей — уверился Рауль утром, сидя в кровати и поглаживая колючую шерсть крестьянского платка. Что бы она ни говорила, как бы язвительно ни защищалась — вот оно, доказательство. И даже если он себе все придумал, то попробовать завоевать Пруденс еще раз определенно стоило.

И как он мог решить, что сдастся без боя? Сейчас, когда ужасы замка остались позади, а Арлан лениво благоухал последними всполохами лета — геранями, розами и иссопом, — последние недели казались всего лишь затянувшимся дурным сном. Рауль был счастлив бесславному концу их фамильной вотчины, похоронившей под своими завалами все зловещие тайны жестоких предков.

Как всякий человек, заглянувший в лицо смерти и оставшийся в живых, он испытывал эйфорию. Увернулся — снова! — и теперь впереди у него много самых разных дней, и он непременно получит все, что только захочет. От предвкушения легко кружилась голова.

Полуденная жара уже спала, но улицы все еще казались сонными. Откуда-то из открытого окна