Читать книгу - "Я наблюдал за тобой - Стейси Рум"

– Для начала – сообщить о путешествии твоим родителям.

– Стой, – воодушевлённо воскликнула Даша и подбежала к грифельной доске, висевшей на стене возле холодильника. – Мы должны все записать. Итак, пункт первый: знакомимся с родителями и сообщаем им о нашей «поездке выходного дня».

Развалившись на мягком кресле, я с интересом наблюдал за ней. В глазах этой девушки было столько энтузиазма, что его хватило бы на то, чтобы утопить в энтузиазме весь мир. Она была такой счастливой, такой энергичной, что я невольно позавидовал самому себе. В ее глазах горел огонь. Его хватало, чтобы согреть нас обоих. Растопить то, что я так долго подавлял в своей душе.

– Ты уверена, что твои родители захотят со мной знакомиться? – не мог не спросить я, продолжая упиваться ее красотой.

– Слушай, тебе всего лишь двадцать семь, а не пятьдесят. И совершенно точно у тебя за спиной нет багажа в виде жены, детей и алиментов.

– Но я твой препод!

– Бывший препод. Я думаю, мама меня поймёт. В конце концов, рано или поздно я закончу этот ВУЗ, и нас не будет связывать ничего, касающегося учебы. Или заберу документы прямо сейчас.

– Ладно, допустим, – уступил я, – тогда пункт два – уволиться с работы и закрыть долги по учебе.

– Отлично. Пункт два – уволиться с работы… – повторила Даша, выводя слова мелом на чёрной доске.

– Знаешь, – усмехнулся я, – если однажды аноним проникнет в мой дом, то весь наш план окажется у него перед глазами.

Она не смогла подавить нервный смешок, но продолжила писать.

– Пункт три – составить список необходимых вещей и купить их.

– Пункт четыре – уехать!

ДАША

Протаптывать почву к успешному выполнению пункта номер один я начала в тот же день. Домой получилось вернуться не многим раньше родителей – не успела и переодеться в домашнюю одежду, как в замочной скважине зашуршал ключ.

– Ты недавно пришла домой?! – воскликнула мама, но в ее голосе не было злости. Кажется, она просто устала со мной бороться.

– Ну да, – невозмутимо ответила я.

– Чем вы занимались с Викой почти целые сутки? Нет, я понимаю, если бы у тебя появился мальчик, но с подругой…

– А что если и появился? – я пошла в наступление.

Мама, прежде расстёгивавшая сапог, медленно выпрямилась, так и оставив его расстёгнутым лишь наполовину. На нахмурившимся лбу выступили мелкие морщинки.

– А с этого места, пожалуйста, поподробнее.

– Да так, ничего особенного, – будто бы между делом бросила я. – Ладно, я к себе.

Я знала, что она поднимется в мою комнату. Мама буквально ворвалась в нее вместе с ароматом Гуччи Флора и свежестью зимнего дня.

– Кто он? – сдвигая мягкие игрушки, которыми была заполнена моя кровать, она присела рядом.

– Ну-у… – смущенно протянула я, ковыряя носком край ковра, – не то что бы он совсем мальчик…

Мама молчала, и продолжать мне было неловко. Вся смелость вдруг разом куда-то испарилась, оставляя место напряжённости.

– Он на шесть лет старше меня. Ему двадцать семь.

– Подумаешь! – облегченно выдохнула мама, словно ожидала, что я скажу ей, что влюбилась в женатого мужчину с десятком детей. – У нас с папой разница в возрасте почти такая же.

– Он хирург, – продолжила я, выкидывая козырь. Знала, чем подкупить мамину медицинскую натуру.

– Хирург? Да ладно?! А как его зовут? Может быть, я его знаю?

Начинается. За двадцать один год жизни с мамой-врачом я четко усвоила одну вещь: кажется, в медицинском мире все друг друга знают. Через знакомых или знакомых знакомых, но здесь обязательно можно найти нужную ниточку, бесплатно проконсультироваться с любым специалистом или за коробку конфет пройти любое обследование.

– Герман Андреевич Северянин. Вряд ли ты его знаешь, мам.

– Герман Андреевич…

– Он преподаёт на кафедре в нашем университете.

– Так, стоп, ты что, закрутила роман с преподавателем?

– Мам, только не начинай.

– Да ты та еще оторва. Вся в мать! – с этими словами мама широко улыбнулась.

Я даже не сразу нашла, что ответить – никак не ожидала от нее хоть чуточку похожей реакции.

– Мы обязаны с ним познакомиться, – заявила мама, и тем самым сама поспособствовала осуществлению нашего плана. Мне почти не пришлось стараться.

Знакомство Германа с родителями состоялось через неделю. Мама пригласила его на семейный ужин и тот день провела на кухне почти с самого утра. А накануне в пятницу, придя с работы, она весь вечер терроризировала меня рецептами из Телеграма, пытаясь придумать, какие блюда приготовить, чтоб они точно понравились Герману.

– Если ты говоришь, что он богатый, то в его доме наверняка работает повар, который ежедневно готовит ему фуа-гра и панна-котту, – суетилась она, на что я заверила ее, что никто никакую панна-котту Герману не готовит, да и вообще у него нет повара, а с готовкой он прекрасно справляется и сам.

Но на это мама ответила:

– Тогда мне тем более нельзя ударить в грязь лицом.

Вопреки всем переживаниям, Герман понравился моим родителям. Они с мамой очень быстро нашли общий язык на свои любимые медицинские темы, на что мы с папой лишь ворчливо переглядывались. Казалось, им можно было просто устроить ужин для двоих – эффект был бы тот же.

Чтобы сохранить родительское спокойствие, историю нашего знакомства пришлось немного изменить. Для них мы встретились на вечеринке, самое банальное, и в то же время самое частое место, где можно познакомиться. О том, что на самом деле мы встретились в стенах университета, а также об обстоятельствах, при которых это случилось, знать родителям было не обязательно. По крайней мере, пока.

Зато мы гордо и радостно сообщили, что на зимние каникулы собираемся поехать в Питер. После, когда Герман уже ушёл, мама вновь поднялась ко мне в комнату и, обняв, сказала, как рада за меня, ведь после гибели Туре она потеряла надежду, что я смогу вновь стать счастливой. В общем, она была готова отправить нас хоть в Питер, хоть на Камчатку, хоть на край света. И от этого я почувствовала первый укол совести: обманывать маму было невыносимо. Уезжать из родительского дома – тоже, и я упорно пыталась убедить себя, что мы делаем это ради нас всех, ради всеобщего спокойствия и безопасности.

Второй укол совести я почувствовала, когда Герман отправил мне СМС. Всего три слова:

«Я написал заявление».

Он любил эту работу. Я прекрасно это знала. Герман был настоящим энтузиастом: он не просто преподавал студентам оперативную хирургию, а отдавал этому делу