Читать книгу - "Я наблюдал за тобой - Стейси Рум"

вместе еще со второго курса, но он постоянно отшучивался или вовсе начинал нести какую-то чушь. Я перестала верить во всякую серьёзность его намерений. Но все равно его прощала. Я любила его. Или привыкла? Мы были вместе слишком долго и начали встречаться слишком рано, поэтому я уже не могла отличить одно чувство от другого.

Они такие разные, Герман и Туре. За последние дни мы с Туре очень часто ссорились. Он постоянно ревновал меня: к однокурснику, который сел рядом со мной на лекции, к водителю такси, с которым я перекинулась парой слов, пока он вез меня домой, даже к случайному парню в магазине, который посмотрел на меня «как-то не так». Я его не понимала – ведь ревность говорит о том, что тебе не все равно? Но его поступки кричали об обратном. Мы казались идеальной парой, но на самом деле перестали быть ей уже давно. Наверное, Туре действительно разлюбил меня, и его последнее прижизненное письмо не было ложью.

Сейчас все было по-другому. И все, что я чувствовала к Герману, тоже было по-другому. По-взрослому. На самом деле, я не хотела думать об этом, тем более – не хотела сравнивать их между собой. Но спрятаться от этих мыслей не могла.

Я уверена, Герман знал и чувствовал, что я плачу, но деликатно молчал. Это был не тот случай, когда стоит спрашивать, что случилось или пытаться успокоить. Это пройдёт само, его нужно просто пережить, перетерпеть, выплеснуть наружу. И он прекрасно это понимал.

Через минут пятнадцать мы начали замерзать. Хоть новогодняя ночь и не была такой холодной, как последние пару лет, но лёгкий морозец все равно давал о себе знать. Поэтому было принято единогласное решение свернуть наш небольшой пикник и продолжить путь. Хоть мы и немного сбились с расписания, и это означало, что торопиться нет смысла – прибыть в мотель к положенным двенадцати часам ночи мы все равно уже не успели, сон был нам необходим.

Герман завёл двигатель, но какое-то время мы еще стояли, не двигаясь с места, сами не зная, почему. Просто сидели в темном автомобиле и молчали.

В мотель мы приехали ближе к двум часам ночи. В какой-то момент я даже засомневалась, будет ли он вообще открыт: новогодняя ночь, два часа – не самое подходящее время для работы. Но Герман поспешил заверить меня, что этим миром правят деньги, а ради них человек готов на многое, в том числе – работать в любое время суток, в любой день в году.

Он оказался прав – мотель действительно был открыт, и для нас нашлось аж целых три свободных номера, из которых мы выбрали небольшой и уютный на первом этаже, маленькое окно которого выходило на лес. Само здание по стилю и архитектуре очень напоминало мотель из американских фильмов – двухэтажное строение с отдельным входом в каждый номер. Одинокое и безжизненное, оно стояло на обочине дороги, пряча быт своих обитателей за белыми горизонтальными жалюзи. Здесь же располагалось небольшое, но очень уютное авто-кафе, заправка, и какой-то магазин стройматериалов, на двери которого висел огромный амбарный замок. Судя по занесённому снегом крыльцу и выцветшей вывеске, нога человека не ступала в этот магазин уже очень давно.

Наш номер был маленький и по внешнему виду больше напоминал коробку, чем жилое помещение, но мне он все равно очень понравился. Во всем, что связано с дорогой, я видела свою, особенную прелесть. Мотели, автозаправки, придорожные кафе – в них не было изысков интерьера, мягких кресел с пледами и книжных шкафов в качестве декора, но по своей атмосферности они опережали даже самые известные городские кафешки в сотни, тысячи раз. И как минимум ради них я всегда мечтала отправиться в путешествие на автомобиле. Даже если бы у этого путешествия не было конкретной точки назначения, я была готова просто ехать, смотреть в окно, слушать музыку и разглядывать проплывающие мимо леса и горы. Летом ослепительно зеленые, осенью оранжево-красные, зимой – одетые в огромные снежные шапки.

Несмотря на усталость, свалившуюся на нас в этот день, мы лежали на холодных белоснежных простынях и долго не могли уснуть, ворочаясь и периодически болтая.

– Ты умеешь играть в шахматы? – ни с того ни с сего спросил Герман.

– Ну… – протянула я. – Не то что бы очень, но мой брат ходит в секцию по шахматам, и однажды он учил меня играть. Почему ты спрашиваешь?

– Может, сыграем партейку? – Герман кивнул головой в сторону комода, на котором лежала маленькая шахматная доска. Интересно, ее оставил кто-то из посетителей или это хозяева решили таким образом позаботиться о досуге постояльцев?

– А, давай! Все равно не спится. Только, играть нужно на что-то. Например, на желания!

– Ты уверена, что хочешь? – загадочно подмигнул Герман. – А если я загадаю тебе что-нибудь неосуществимое?

– Чтобы загадать, нужно для начала выиграть! – с вызовом ответила я. Да, это определённо был вызов.

– Гроссмейстер – мое второе имя.

Эта борьба была ожесточённой. Логика и продумывание действий противника на сто ходов вперед были точно не моим коньком, но именно на этом и держалась вся игра. Я даже в «Дурака» всегда играла наобум – просто выкидывала, что видела, и никогда не запоминала, какие карты уже вышли из игры. В шахматах все было еще сложнее, но я не собиралась сдаваться так просто.

– Шах, – на губах соперника появилась едва заметная улыбка.

Я долго молчала, переводя серьёзный взгляд с Германа на доску и обратно. А потом улыбнулась еще шире и гордо произнесла, уклоняясь от его шаха:

– Мат!

– Черт, а ты не так безнадёжна, – усмехнулся противник.

– Эй, это звучало обидно! – я надула губки.

– Я шучу, – улыбнулся Герман, целуя меня в макушку. – Твоя победа.

– Итак, я хочу… – протянула я, разглядывая белый потолок.

Я любила играть во что-нибудь на желания, но когда дело доходило до того, что его нужно загадывать, тут же впадала в ступор. Ну вот что можно загадать человеку? Снять с себя какой-нибудь предмет одежды? Залезть под стол и прокукарекать три раза? Все это казалось таким скучным и банальным.

– …чтобы до конца путешествия во все места, которые мы посетим, ты носил меня исключительно на руках.

– Ты специально предложила играть на желания!

– Ну ясен-красен, не просто так. Не на спички же нам играть! Да и вообще, не заговаривай мне зубы. На номер в мотеле это тоже распространяется.

– Я еще отыграюсь, – пообещал Герман.

Но после пятнадцати минут следующей партии, загнав противника в