Читать книгу - "Искупление - Элизабет фон Арним"

чего никто не ждал, и теперь Артур очень боялся, что Милли рассчитывала выйти за него замуж. Разумеется, так и будет, ведь она не знала, что произошло с ним в Риме, и, естественно, ее ждет жестокий удар, когда он ей расскажет.

Нет-нет, размышлял он, пытаясь отыскать несуществующие стулья (отчаянные мысли вспышками проносились у него в голове), оправдывает лишь страстная взаимная любовь, а именно такая любовь преобразила его жизнь и чудесным образом вернула ему молодость, но, по мнению Милли, он должен жениться на ней.

Конечно, сама она не способна на чувство, которое теперь в его понимании именовалось любовью. Ей уже сорок пять, женщина средних лет. А такие, сказал себе несведущий Артур, давно позабыли, что такое страсть и вожделение. Раньше он не думал о Милли как о даме средних лет: время текло незаметно для них обоих, плавно катилось вперед на колесах привычки, – но сразу же вспомнил о ее возрасте, когда обнаружил, что любим самой юностью, и смог собраться с мыслями, начать вспоминать. Тогда он с необычайной отчетливостью вспомнил Милли и все с ней связанное и счел естественным, желая от всей души в это поверить, что такая немолодая женщина будет только рада, если ее оставят в покое, если любовник навсегда исчезнет из ее жизни, ибо даже самый вялый любовник, даже бледная тень любовника наверняка ей в тягость.

Конечно, долгие годы он как любовник ничего собой не представлял, и, разумеется, будет проще простого перестать притворяться, что они с Милли любовники, и признать, что на самом деле они друзья, не так ли? Когда бывшие любовники уже не молоды, им не остается ничего другого, как стать друзьями, и они с Милли навсегда останутся лучшими друзьями: он никогда не забудет, сколь многим ей обязан, она утешила его в пору самого горького одиночества.

Милли была ему очень дорога, действительно дорога. Благодаря ей жизнь его полностью переменилась. Но теперь Артур любил ее только как друга. Она должна об этом знать. Несомненно, была в их жизни пора любви, и даже страстной любви, но уже давно их связывала одна лишь нежная привязанность, а простой привязанности недостаточно, чтобы вступать в брак. Только представьте себе, рассуждал Артур, привыкший к размеренной жизни холостяка, что будет, если впустить в дом женщину и позволить ей все делать по-своему, не считаясь с вашими привычками. Каково жить с ней бок о бок и днем и ночью, если вас связывает только лишь привязанность! Конечно же, мужчина должен жениться, когда не в силах поступить иначе, когда им овладела любовь, ибо, если откажется, если упустит этот редкий, удивительный случай, эту пьянящую надежду, прикоснувшись к юности, вновь обрести молодость и чудесным образом возродиться к жизни, возвратиться к поэзии, к красоте, к желаниям и восторгам, ко всему тому, что он когда-то чувствовал, но утратил после долгих лет, полных уныния и печали, его ждет медленное умирание, он станет тем, в кого уже начинал превращаться: слабым, безвольным, безразличным ко всему стариком.

Это казалось невероятным, немыслимым, но девушка, которую он встретил в Риме, в самом деле полюбила его. Как отказаться от такого дара? Это все равно что повернуться спиной к самой жизни. Конечно, он для нее слишком стар, стар до нелепости, но, раз она сама так не думает и только смеется, когда Артур об этом заговаривает, зачем возражать? Удивительно, что такая девушка полюбила мужчину, который годится ей в отцы, размышлял Артур, неискушенный в делах мирских. И не менее удивительно, что он, достигший возраста зрелых отцов, влюбился с пылом двадцатилетнего юноши, изумлялся Артур, оставаясь в наивном неведении.

Он невольно испытывал гордость, оттого что все еще способен внушить любовь, оттого что это юное создание его полюбило, а что до его возлюбленной – горделивая радость переполняла его сердце. Артур сиял от счастья и гордости, когда их видели вместе на улицах, в картинных галереях и в чайных, где все внимание девушки было обращено к нему, она ловила каждое его слово, такая прелестная и восхитительная, что все вокруг не сводили с нее глаз. Никто не заглядывался на Милли, когда они вместе шли по Кингс-роуд в поисках такси. Ее очарование (а Артур не забыл, что она обладала удивительным очарованием) раскрывалось лишь при близком знакомстве. Милли никогда не принадлежала к такому типу женщин, на которых оглядываются на улицах. Однако, как с удивлением обнаружил Артур, мужчине приятно, когда он может гордиться женщиной, за которой ухаживает, ему нравится видеть, что и другие находят его спутницу желанной, что в глазах мужчин вспыхивает интерес, когда она проходит мимо, даже если ему, возможно, хочется хорошенько им вмазать.

Глупо? Наверное. Но подобные чувства говорят о том, что ты жив, и лучше уж быть живым глупцом, чем мудрым, безразличным ко всему полутрупом. А он вдруг понял, что слишком долго пребывал в тупом оцепенении и с унылой покорностью судьбе находил покой в бесчувствии. А это прелестное дитя ворвалось в его жизнь ослепительной вспышкой и прогнало прочь сгущавшиеся тени; ее трогательная невинность и пылкая восторженность (она считала его выдающейся личностью, истинным гением, благослови ее Господь) пробудили Артура от смертельного сна; словно сияющий ангел воскрешения, она воззвала его к новой жизни, к молодости и любви.

Отказаться от этого? Отказаться слушать трубный глас, взывающий с небес? Кто на такое способен? Конечно, никто, ни один человек на свете, сказал себе Артур.

Но тогда… как же быть с Милли?

«В том-то и дело, – вздохнул Артур, перестав наконец искать в комнате то, чего в ней не было, и перевел печальный тревожный взгляд на Милли. – Вот в чем проблема».

Она стояла неподвижно, не отводя глаз от его лица.

«Бедняжка, – подумал он с жалостью и спросил себя, как же поступают в подобных случаях, что можно сделать, чтобы не ранить Милли. – Будет ужасно, если она начнет возражать. Боже, как бы я хотел…»

Но Артур так и не смог себе сказать, чего хотел, и уж точно не жалел о том, что с ним случилось это чудо, чудо новой жизни.

И чтобы придать себе храбрости, Артур задумался, с чего бы, собственно, Милли его удерживать, если допустить, что она этого захочет. Недавний опыт заставил его иначе взглянуть на прежнюю жизнь: теперь он видел, каким жалким и скучным любовником был все эти годы. Должно быть, отзывчивость Милли и неизменная готовность утешать привели к тому, что он приобрел привычку жаловаться на свои недомогания (о ее самочувствии они никогда не говорили, хотя и Милли наверняка порой