Читать книгу - "Искупление - Элизабет фон Арним"

она предполагала. Милли ожидала, что новость его поразит, но это немое страдание стало для нее неожиданностью. Вероятно, Артур был столь чувствительной натурой, что его повергает в ужас любая смерть. Милли ничего не знала об этой его стороне, поскольку за все время их связи смерть никогда не приближалась к нему, они не касались этой темы в своих разговорах, разве что в общих чертах. Но если так, если это правда и Артур просто напуган, а его ужас в тысячу раз усилился при виде ее устрашающего одеяния, естественно, что он шарахается от нее, естественно, что не может пересилить себя и обнять ее.

Милли мгновенно выдумала объяснения, но, мысленно проговаривая их, призналась себе, что звучат они неправдоподобно. С Артуром произошло что-то иное. Она знала его достаточно, чтобы понять хотя бы это. И Милли снова из последних сил навалилась на дверь сердца, которую пытался распахнуть ледяной ветер одиночества и отчаяния.

– Дорогой, – проговорила она наконец, и голос ее почему-то дрожал. Разве перед ней не Артур? Разве она не его Милли? – Случившееся печально и ужасно, но все теперь позади. Когда-нибудь… – Она попыталась улыбнуться, но рот ее дергался и кривился. – Когда-нибудь… мы сможем… – Слова замерли у нее на губах. Она стояла и смотрела на него, а потом вдруг с решимостью отчаяния бросилась к нему. – Артур, почему ты меня не целуешь?

Он смотрел на нее сверху вниз. Артур был таким высоким, несмотря на сутулые плечи, а Милли такой низенькой, несмотря на большие каблуки, что когда стояла перед ним, то едва не сворачивала шею, чтобы заглянуть в лицо. Вот и теперь она запрокинула голову, держась обеими руками за лацканы его пиджака, чтобы сохранить равновесие. Артур не сделал попытки ее обнять, но в глазах его застыла такая мука, такая острая тревога, что Милли, выпустив лацканы, сама обвила его руками и прижала к груди.

– Не надо, Милли… не надо, дорогая, – тихо попросил Артур и мягко высвободился из ее объятий, отчего дверь в груди Милли распахнулась настежь и в сердце ворвался ледяной страх.

Она отступила, не сводя с него глаз, руки ее бессильно повисли вдоль тела, потом невнятно пробормотала слабым голосом:

– Артур…

– Послушай, Милли… – Артур старался говорить как можно будничнее, но это ему не удавалось. – Мне многое нужно тебе сказать. – Он взял ее за руку, но в его вялом пожатии не было искренней теплоты и сердечности. – Произошло нечто совершенно невероятное. Думаю, такое случается раз в сто лет…

Тоска и тревога исчезли с его лица, в глазах появилось новое выражение, Милли уже видела его раньше, давным-давно, так давно, что, наверное, это было…

– Что же… произошло? – с запинкой спросила она, когда Артур вдруг смущенно замолчал и на щеках его сквозь загар проступила краска.

Он смотрел на Милли с высоты своего роста, вяло удерживая за руку, а она снизу вверх смотрела на него, и при виде выражения ее лица в глазах его снова отразилось смятение.

– Наверное, – произнес он растерянно, выпустил ее руку и отвернулся, – нам лучше присесть. – Артур обвел комнату мутным блуждающим взглядом в поисках подходящего места.

Подходящего места не нашлось – так ему казалось теперь, ибо он смотрел на комнату другими глазами. Все ее убранство составляли лишь диван, стол, спиртовка, чтобы заваривать чай, да раковина с краном. Им и не нужно было много мебели. На диване они предавались любви, а потом, по прошествии лет, мирно сидели среди подушек; иногда Артур читал вслух, а Милли соскальзывала на пол и сидела у его ног, положив голову ему на колени. Но теперь он вовсе не желал подставлять колени, и никакая сила не заставила бы его сесть рядом с ней на диван, ибо с Артуром произошло то, что по своему невежеству он считал попросту невозможным или крайне редким, как чудо, которое случается лишь раз в тысячу лет, – в него влюбилась юная девушка, в него, далеко не юношу – пятидесятипятилетнего мужчину, который по возрасту годился ей в отцы.

Девушке пришлось немало потрудиться, чтобы заставить Артура в это поверить. Понадобилась даже помощь ее матери: лишь когда та отвела его в сторону и объяснила, как обстоят дела, он наконец прозрел и понял то, что представлялось очевидным всем остальным. И тогда Артур тоже влюбился: страстно, безоглядно, с обреченностью камня, увлекаемого в бездну оползнем, поддался он тому неодолимому чувству, что настигает пожилого мужчину при встрече с сияющей, восторженной, жаждущей любви юностью. И ради нее, ради девушки, на которой Артур собирался жениться, ради этого стройного изящного чуда с подобными прелестному фрукту губами и гибкими мальчишескими движениями ему следовало сторониться диванов. Вдобавок одна эта мысль вызывала у него отвращение. Удивительное дело – теперь ему странно было вспоминать, что долгие годы он по привычке ласкал Милли среди подушек и привычно принимал ее ласки на этом диване. Теперь же, стоило подумать о диване, подушках и прежних ласках, его начинало мутить.

Ему не хотелось дотрагиваться до Милли, не хотелось, чтобы она прикасалась к нему. Только что, когда она обняла его, он почувствовал мучительную неловкость, странный стыд и жалость, а ведь всего месяц назад при их последней встрече они стояли на этом коврике перед камином и прощались почти в такой же позе, и это казалось ему совершенно естественным, никакой неловкости он не испытывал.

«Ну что я могу поделать? – подумал с раздражением Артур. Неожиданное вдовство Милли встревожило и ошеломило его, и он искренне сожалел, что придется причинить ей боль. – И надо же было Эрнесту умереть именно сейчас! Нет, вы только подумайте!»

Огорченный и рассерженный, он опять осмотрелся, нет ли чего-то пригодного для сидения.

– Артур, – заговорила Милли, – скажи наконец, что случилось.

– Здесь негде присесть, – бросил он резко, словно не мог ничего ответить, пока не усядется.

– А чем плох диван?

– Нет-нет! – нервно выпалил Артур, и ее последние сомнения исчезли, крохотный клочок надежды, за который она держалась, выскользнул из рук. Теперь она знала.

При посадке в тот день на поезд, как, надо заметить, бывало всякий раз после помолвки, когда ему вспоминалась Милли, Артур сказал себе, что она женщина разумная и все поймет. Безусловно, она не могла выйти за него замуж, ведь Эрнест был жив, и казалось естественным, что со временем, после долгих лет преданности ей Артуру когда-нибудь захочется жениться, обзавестись собственной семьей. Возможно, Милли даже почувствует облегчение, думал он, обрадуется, что больше не придется ездить в Челси, ведь она уже немолода и, вероятно, быстро утомляется.

Но с беднягой Эрнестом случилось то,