Читать книгу - "Журналистка на королевском отборе - Полина Змееяд"

нас есть сведения о травах, которые он использовал, но Калеб, который признался в том, что обесчестил покойную служанку, и Вотан, который в последний момент отрекся от своих господ – оба мертвы.

Да и отреклись ли они, или «пожертвовали жизнью на благо правого дела», как любят говорить священники? Может, они назвали имя Финчи лишь для того, чтобы и она погибла, как только начнет во всем признаваться? С другой стороны, это было бы нелогично: убивать ту ниточку, которая, выйдя замуж за принца, может стать способом давления на будущего монарха.

Или Верховный специально продемонстрировал нам, как действует клятва, чтобы поставить нас в тупик: мы знаем, что Финчи может обо всем рассказать, но не будем ее допрашивать, потому что осведомлены о том, к каким последствиям это может привести? И других способов прижать церковь у нас просто нет. Гениально настолько, что хочется рычать!

Впрочем, еще одна ниточка у нас есть: письмо к Анабель! Если, конечно, неизвестный почтальон все же явится за ним.

Глава 48

Тем же вечером я сидел в узкой нише в каменной стене башни и наблюдал за площадкой сквозь темные щели между камнями. Проход в кладке форта оказался таким тесным, что я с трудом прошел через него, даже обратившись в рысь, зато тут меня трудно будет заменить. Мне же достаточно лишь увидеть того, кто придет забирать письма, и почуять его запах, чтобы найти гада даже на другом краю света.

Анабель сделала все в точности так, как я просил. Прошла одна, оставила записку. Ее скрытно сопровождал только один из моих людей, чтобы не вызывать лишних подозрений ни полным отсутствием охраны, ни слишком большой ее численностью.

Солнце садилось, форт погрузился во тьму, и я не ждал гостей раньше, чем землю окутает тьма. В памяти сам собой всплыл разговор с леди Даркрайс.

Она влетела в кабинет, даже не постучавшись. К счастью, в тот момент я снова убрал бутылку коньяка подальше, сопротивляясь вновь нахлынувшему искушению забыться. А может, и стоило бы немного выпить, чтобы боль от мысли о том, что эта живая, энергичная, полная смелых планов и надежды женщина скоро похоронит себя в золотом гробу дворцового этикета, тесных корсетов и лицемерных улыбок.

В моем присутствии она уже совершенно не стеснялась перьев, торчащих из вечно растрепанных волос. Опустила передо мной текст письма, которое составила для нашего почтальона, и беспардонно плюхнулась в свободное кресло. Не тратя времени на лишние слова пересказала мне свой разговор с леди Огли. Нового я узнал мало, но тот факт, что знатный род может нас поддержать в случае суда, крайне порадовал.

Впрочем, я не столько вслушивался в речь Анабель, сколько смотрел на ее горящие возмущением и надеждой глаза. В мягком, ореховом взгляде мед сменялся сталью и наоборот. Несколько раз хотелось спросить, согласилась ли она на предложение Филиппа, но снова и снова я одергивал себя. Я боялся – нет, не ее откровенности, уверен, она бы честно и спокойно мне ответила. Боялся услышать, что вскоре она станет королевой. Боялся потерять те несколько часов надежды, которые у меня еще оставались. Ведь принцу не отказывают, и как бы не была смела леди Даркрайс, она просто не смогла бы этого сделать. Филипп ведь не мог полюбить ее настолько, чтобы дать свободу выбора?

Прочел письмо, одобрительно кивнул, поймал беспокойный взгляд Анабель. Она наклонилась ко мне неприлично-близко, всмотрелась в глаза, скользнула взглядом выше, куда-то по волосам. Она делала так не впервые, будто в надежде что-то разглядеть, но я все никак не мог понять, что она хочет увидеть. Это ведь у нее в волосах перья, мне-то что скрывать?

«Вы ведь будете выслеживать преступника лично?» – вопрос с легкой ехидцей, за которой, как мне показалось, крылись куда более разнообразные эмоции.

«Разумеется», – кивнул я, стараясь не отдаляться, поймать этот миг иллюзорной близости, которая по сути близостью и не была.

«Прошу вас, будьте осторожны», – и, не дав мне сказать ни слова, вышла из кабинета.

Чувствовала ли она хоть отчасти то же, что и я? Впрочем, какая теперь разница?

Прежде, чем тягостная боль успела снова растечься по груди дегтем с примесью битого стекла, носа коснулся резкий запах благовоний. Ну разумеется, как же иначе?

Едва заметный аромат трав, такой мимолетный, что обычному человека и не учуять. Вряд ли наш неизвестный почтальон сам священник, но явно часто общается с ними, может даже связан клятвой, как и Калеб.

Я всмотрелся внимательнее, но прежде, чем фигура в темном плаще показалась из люка, я слышал, как неизвестный медленно, неторопливо поднимается по лестнице. Мужчина – судя по развороту плеч, довольно молодой – спокойно выпрямился и огляделся. В его уверенности чувствовалась какая-то угроза, и я затаил дыхание, наблюдая.

Почтальон огляделся, поднял массивный камень и обнаружил под ним письмо Анабель. Взял его, без колебаний сорвал печать, невидимый мне взгляд быстро побежал по коротким строкам. Я не разглядел улыбки мужчины, но он явно усмехнулся – резко выдохнул, скомкал письмо и сунул его в карман. Потом быстрым движением извлек из-под складок плаща благовония и быстро поджег с помощью модной штучки, которую работяги называли «зажигалкой».

Резкий дым ударил по ноздрям, осознание сути происходящего пришло резко: засада! Никакое письмо ему было не нужно, ему был нужен я.

Задержал дыхание и попытался попятиться, но тело требовало воздуха. Пришлось дышать через зубы в надежде, что часть дыма осядет на языке и в гортани, не проникая дальше, однако проход оказался слишком узким, движения слишком медленными, и вскоре я ощутил, как уплывает куда-то человеческое сознание, оставляя место зверю.

Рысь заметалась в полубезумии, я не мог остановить бессмысленное барахтанье лап и даже утихомирить дергающийся хвост. Ярость хлынула в кровь, заставляя зверя биться все сильнее, и вместе с небывалой силой я ощущал невероятную беспомощность. Лапы выбивали камни из кладки, и вскоре моя ставшая вдруг жутко неповоротливой туша вывалилась через узкую дыру в стене прямо под ноги «почтальона».

Он снова хмыкнул, но до его ужимок мне не было никакого дела. Я напрягал все мышцы в попытках заставить тело повиноваться, и через несколько бесконечно-долгих секунд контроль отчасти вернулся.

Я сделал шаг вперед, еще шаг, и хоть перед глазами стоял пляшущий туман, цель в черном плаще я видел четко. Прыгнул, из горла вырвался дикий рык, но задние лапы подвели, и вместо того, чтобы повалить врага на спину, я пропахал камень