Читать книгу - "Заклятие истинной любви - Стефани Гарбер"

– Я для тебя не опасен. Я здесь потому, что нашему с тобой другу нужна помощь. Твоя помощь. Он вот-вот собирается принять опрометчивое решение, и ты должна переубедить его, пока не стало слишком поздно. Ты должна спасти его. Я не причиню тебе вреда, Эванджелина.

– Тогда почему бы тебе не убраться от нее подальше? – прорычал Лучник.

Эванджелина даже не услышала, как он подошел. Она просто повернулась, и внезапно Лучник – Джекс – оказался рядом. Отчего-то ей хотелось называть его Джексом, пока он быстро шагал между ящиками, сверля Хаоса убийственным взглядом.

– Не смей приближаться к ней. Никогда. – Джекс выхватил клинок и пронзил Хаосу грудь прежде, чем он успел что-то сказать.

26. Джекс

Эванджелина налетела на него, повалив на пол.

– Ты чудовище! – закричала она и разразилась проклятиями.

Джекс никогда раньше не слышал, чтобы она так ругалась. Получалось у нее не очень хорошо, но она старалась изо всех сил.

Когда они оба упали, Эванджелина приземлилась ему на грудь с такой силой, что у нее наверняка выбило дух, но это не помешало ей завопить:

– Зачем ты это сделал? Ты не имеешь права убивать людей безо всякой причины!

Упираясь коленями в его бока, она продолжала наносить беспорядочные удары руками. Джекс не понимал, пытается ли она поколотить его или пырнуть ножом, и подозревал, что Эванджелина сама не знает, чего именно хочет. Но если она собиралась зарезать его, то ей следовало направлять острие кинжала на него, а не просто бить кулачками в грудь. В другой ситуации он бы даже обрадовался, что она пытается постоять за себя, но, как и всегда, Эванджелина не осознавала, какая опасность ей угрожает.

Затянутыми в перчатки руками Джекс обхватил оба ее запястья и поднял над головой, прежде чем она успела случайно перерезать ему горло.

– Он не мертв, – процедил Джекс. – Настоящее чудовище, то, в которого я вонзил клинок, очень скоро оживет. И когда это случится, нам с тобой лучше быть как можно дальше отсюда.

– Нет никаких «нас с тобой». Я знаю, кто ты такой! – Эванджелина наконец высвободила руки, отпрянула назад и приставила кинжал прямо к его сердцу. В этот раз острие было направлено в нужную сторону. Руки ее дрожали, но голос по-прежнему звучал яростно и обиженно. – Я видела твой портрет в скандальной газете, как и статью о том, скольких человек ты убил прошлой ночью!

– Я никого не убивал.

– Ты только что убил при мне человека!

– Это не убийство. Он пытался расправиться с тобой.

Эванджелина поджала губы. Она знала, что он прав, но кинжал не убрала. По-прежнему целилась ему в сердце. В ее взгляде Джекс видел, что она считает правильным покончить с ним прямо сейчас. И, вероятно, не ошибалась.

– Я это заслужил, – негромко сказал он. – Вероятно, я заслуживаю гораздо худшего. Но сейчас не лучший момент убивать меня. Я всеми силами стараюсь сберечь твою жизнь.

Джекс вновь перехватил запястья Эванджелины и опрокинул ее на спину, накрывая своим телом. Он старался быть нежным, старался не навредить ей, но он должен был убедиться, что она все поняла.

– Да, я убийца. Мне нравится убивать. Мне нравится кровь. Мне нравится причинять людям боль. Я чудовище, но, помнишь ты об этом или нет, я – твое чудовище, Эванджелина.

У нее перехватило дыхание.

Джекс мог поклясться, что в глазах Эванджелины не было ни гнева, ни страха. Ее шея покрылась милым румянцем, а щеки раскраснелись… но совсем не так, как раньше. Он не знал, вспомнила ли она его наконец.

Но был достаточно эгоистичен, чтобы надеяться на это.

Джекс всерьез раздумывал, держать ли ее в ловушке до тех пор, пока не вернется память. Он знал, что это плохая идея, но отчаянно хотел, чтобы она вспомнила его. Чтобы взглянула на него хоть раз и увидела таким, как видела раньше.

С его стороны было жестоко желать, чтобы она снова захотела его. Это только причинит ей еще больше боли.

Джекса все еще преследовали воспоминания о том дне, когда они виделись в последний раз – прямо перед Аркой Доблестей. За несколько часов до того, как она умерла у него на руках.

Эванджелина понятия не имела, что случилось на самом деле. Даже не ведала, что Джекс уже воспользовался силой камней, чтобы повернуть время вспять ради нее.

Она пыталась отговорить его, убедить не использовать их, чтобы вернуться к Донателле. Вместо этого Эванджелина попросила его остаться с ней.

После всего она все еще хотела его.

Джексу так сильно хотелось сказать ей, что он даже не помнит, как выглядит Донателла, что лицо Эванджелины – единственное, которое он видит, когда закрывает глаза. Что он пошел бы за ней куда угодно… если бы мог.

Но он не мог смотреть, как она снова умирает. Первая лисица поверила в него и погибла, точно как Эванджелина. Их история имела лишь один конец, и он не был счастливым. Возможно, ее надежда действительно сильна, но она не магия. Этого было недостаточно.

Лучше он причинит ей боль, разобьет сердце, сделает все возможное, чтобы сохранить ей жизнь и держать подальше от самого себя.

Ничего не изменилось.

Но сегодня у Джекса никак не получалось ее отпустить. Он хотел лежать так вечно, накрывая ее тело своим и прижимая к полу. Он бы поджег весь мир, а потом позволил ему сгореть дотла, лишь бы продолжать обнимать ее.

Джекс бросил быстрый взгляд в сторону. Кастор по-прежнему не двигался. Его грудь не опускалась и не поднималась, а глаза безжизненно смотрели в пустоту. Он действительно выглядел мертвым. Но совсем скоро он вернется к жизни.

Джекс должен был увести Эванджелину отсюда.

Она все еще лежала под ним, ее лицо раскраснелось, а дыхание стало прерывистым. Джекс видел, что она еще не решила, стоит ли ему доверять, но больше не мог терять время.

Вскочив на ноги, он схватил Эванджелину за руку и быстро поднял на ноги, а затем потянулся к веревке на поясе.

– Что ты делаешь? – выдохнула Эванджелина, но Джекс не дал ей и шанса вырваться. Лишь притянул ближе к себе и быстро перевязал их запястья.

27. Эванджелина

Эванджелина даже не заметила, где Джекс взял веревку. Просто в какой-то момент она появилась в его умелых руках, как будто он всегда носил ее с собой на случай, если ему понадобится связать девушку.

– Как я вообще могла влюбиться в тебя?

Вопрос прозвучал довольно грубо,