Читать книгу - "Дилемма дебютантки - Валери Боумен"

— Теперь я пойду. А тебе хорошо бы включить мозг и перестать верить бредням твоего отца. Может, Сент-Клер сумеет добавить тебе ума.

Мать ушла, а Эйден еще долго смотрел на дверь. У него было ощущение, что из легких внезапно откачали весь воздух. Все эти годы он верил тому, что говорил отец, а в этом, оказывается, не было ни слова правды.

— Твоя мать права, понимаешь? — наконец заговорил Сент-Клер, отпив еще бренди. — Он говорил, что у тебя никогда не будет друзей, а у тебя есть я, есть Уитморленд, есть Эджфилд, и разве ты не говорил, что леди Джессика тоже твой друг?

— Да, — медленно кивнул Эйден, на мгновение прикрыв глаза: смысл сказанного матерью постепенно начал доходить до него. — Мой отец был сволочью, и я был сволочью благодаря ему. Я потерял так много времени!

Сент-Клер протянул ему бокал.

— Да, ты время от времени вел себя так, но ты не подонок, поверь мне. Я не стал бы дружить с подонком.

У Эйдена сдавило горло. Нет друга честнее, чем Сент-Клер! Он с исключительным уважением относился к его мнению. Выдвинув ящик стола, Эйден достал лист веленевой бумаги. Прошло совсем немного времени с тех пор, как он понял, что это благодаря Джессике ему захотелось стать лучше. Теперь, когда до него дошло, куда отец завел его своими разглагольствованиями, это действительно стало возможным.

Мать права: мерой достоинств мужчины является не титул, а человеческие качества — и Джессика постоянно пыталась донести до него эту мысль. Может, время упущено, может, он непоправимо разрушил все, но если остался хоть крохотный шанс, он все объяснит ей, восстановит правильные отношения между ними, по крайней мере, попытается.

Глава 25

Близилась полночь, когда Джессика, Элизабет и Мэри проскользнули в конюшни, расположенные позади особняка. Джессика надела одну из старых накидок матери с капюшоном, которую после смерти отца перекрасили в черный цвет. Капюшон скрывал ее лицо, а накидка — самое вызывающее из ее платьев: цвета рубина, с откровенным декольте. Она ни разу не выходила в нем на публику.

Три юные авантюристки действовали согласно плану, который был разработан на основе вычитанного Элизой в одном из романов. Для Джессики это было рискованное предприятие, направленное на разрушение правил, и ей все это уже чрезвычайно нравилось. Мэри попросила одного из лакеев Джастина подогнать наемную карету. Джессика еще ни разу не ездила в наемном экипаже одна, да еще глухой ночью, но все равно не собиралась останавливаться в своем намерении разрушать правила.

Джессика не стала слишком долго думать над тем, что произойдет, если Эйден отправит ее домой: они все-таки помолвлены. Если бы Джессика была особой здравомыслящей, то дождалась бы, пока они поженятся, а потом уж предприняла бы нечто скандалезное, но разве в таком случае это будет весело? Элизабет права: она до сих пор жила по плану. Ей хотелось не только целоваться с Эйденом — хотелось большего. Для нее была непереносима мысль, что их венчание пройдет скучно и обыденно, без смеха и улыбок.

Она сделает все как надо. Ему нужно только сказать, что теперь она поняла: не все должно быть в этом мире идеально, но он для нее действительно идеальный, не то что любой из кандидатов того дурацкого списка, которые полностью соответствовали требованиям.

Он был само совершенство, потому что заставил ее чувствовать, считал ее красавицей, высадил для нее целое поле роз, не смеялся над ней, когда она разговаривала с цветами. Не стал насмехаться над ее недостатками. Она могла находиться в его обществе сколь угодно долго. Он мог быть дерзким, нагловатым и самоуверенным, но ей именно это и казалось идеальным.

Оставалось надеяться, что и ее он считает идеальной. У нее не было сомнений, что он выполнит обещание. Во-первых, теперь они друзья. Она узнала его, он не откажется от нее, но если почему-то не захочет жениться, она не представляла, как переживет это. Единственное, на что она надеялась в данный момент, — если удастся выполнить этот безумный план, она вполне сможет называть себя храброй.

Джессика представляла собой клубок нервов, когда к конюшням подъехал нанятый экипаж и лакей спрыгнул с козел.

— Я заплатил ему достаточно, так что не беспокойтесь. Адрес его светлости он знает.

Все, что ей требуется, как она считала, это добраться до дома герцога в безопасности и не привлекая к себе внимания, но теперь беспокоило, как она будет возвращаться. Ладно, об этом она подумает потом.

Джессика быстро обняла Элизабет и Мэри.

— Спасибо вам обеим.

— Будьте осторожны, — предупредила Мэри.

— Повеселись там как следует! — добавила Элиза.

Лакей помог Джессике подняться в карету и, закрыв за ней дверцу, дважды стукнул по кузову, давая знать кучеру, что можно трогать.

Желудок у нее перевернулся, когда экипаж двинулся в ночь. И о чем она только думала? Но уже через минуту, глубоко вздохнув, нашла ответ на свой вопрос: она по-настоящему рискует первый раз в жизни, и, силы небесные, это просто изумительно!

Эйден сидел в своем кабинете и смотрел на пламя в камине. Он не видел Джессику уже почти неделю. На столе лежало наконец-то законченное письмо к ней, дожидаясь первых лучей солнца. Утром он отправит его с самыми быстрыми посыльными и прикажет дождаться ответа. Они не могут подчиниться ситуации, ему не нужна безвольная жена.

Эйден обвинил ее в трусости. Богатство (посчитаем это малодушием), резкость и простота — вот что удерживало его от визита к своей fiancée до сих пор. Он нарушил ее планы на Ситона, и у нее было полное право злиться на него. Но если Джессика не ответит, тогда он отправится к Уитморленду и потребует личной встречи у него. Улыбка тронула его губы. Нет, он не станет требовать, он будет умолять.

Он мог бы не поехать за ней на бал к Кранберри, мог бы не целовать ее, но не жалел ни о чем, потому что решил: эта девушка будет принадлежать ему. Дело за малым: убедить ее, что они созданы друг для друга, что она никогда не будет счастлива с этим занудой Ситоном.

Раздался стук в дверь, и Эйден отвлекся от своих мыслей. Кто это может быть в такой час?

— Войдите!

Дверь открылась, и на пороге возник Пенвик.

— К вам леди, ваша светлость.

Эйден нахмурился.

— Леди?

— Она отказалась назваться, но, судя по всему, пришла одна.

— Отошли ее прочь: я не принимаю в такое время. И она не может