Читать книгу - "Темный Страж - Сиара Хартфорд"

Я проглотил свою печаль. Как иронично, что нашел в себе волю попытаться сломать проклятие после того, как наконец сумел найти способ положить всему конец.

Воспоминание о лице Розалин, пребывающей в муках наслаждения, наполнило меня, и опустилось вниз живота. Ее голос, когда она в экстазе шептала мое имя, будет эхом звучать в моей душе, пока не перестану дышать, и даже после этого. Она не относилась к женщинам, которые меня когда-то привлекали. Хотел совершенства и власти, и мало заботился о том, как их получить.

Фальшь… Я был очарован фальшью.

Меня привлекали ложь и простая похоть.

Но Розалин?

Она была искренней и настоящей. Я не мог отвести от нее взгляд. В тот момент, когда увидел ее стоящей у ворот моего дома, я был потрясен тем, что такое существо существует. Нашел все мелочи, которые делали ее несовершенно совершенной, и ценил их. Ее любопытство и уверенность в себе были тем, чего так отчаянно жаждал, пока она не оказалась прямо передо мной.

Внезапно охваченный страхом, я понял, что не наложил на ее портрет заклятие.

Я его вообще не закончил.

Откинул ее волосы с шеи, чтобы увидеть след, который остался после того, как укусил ее.

Сколько раз вел себя как полный идиот с тех пор, как она появилась в моей обители?

Я открыл ей свое сердце, хотя знал, что мне это не позволено. Знал, что не стоит оставлять на ней след, Бевгье сразу его заметит. Надеялся, что он исчезнет, но он был таким же темным, как и накануне. Это был не синяк или укус, что было еще более тревожно. Это напомнило мне древние истории о магических знаках. Он приобрел темно-пурпурный оттенок, словно татуировка, и, если не ошибался, выглядел как свернувшаяся змея.

Она посмотрела на меня с застенчивой улыбкой, прежде чем прижаться ко мне. Ощущение ее кожи, прижатой к моей, вызвало дрожь тоски по моей спине.

Как я мог быть спокоен, когда буду вынужден видеть ее день за днем во дворце Королевы Ведьм, не имея возможности даже поговорить с ней наедине?

Если бы Бевгье узнала, что мы сделали…

Она бы замучила и убила Розалин, заставив меня наблюдать за последствиями моей неверности.

Резко вдохнул, когда ее рука медленно скользнула по моей груди к пупку, а затем ниже.

Черт, ее руки были такими нежными, она дарила мне такие осторожные ласки. В ее прикосновениях было столько заботы, к которой не привык.

Я привык к сильным рукам, жестокости.

Боли.

А это было нежное любопытство, и оно вызвало отчаянный стон из глубины моей души. Она наклонилась над моим животом, одеяла сползли с ее обнаженного тела, когда она оседлала меня.

В ее глазах был вопрос, знакомое желание, которое почувствовал в ее эмоциях накануне вечером. Она была так же голодна по любви, как и я.

Наклонился и поцеловал ее, притягивая к себе, жар ее желания был почти невыносимым для меня. Должно быть, я ответил на ее вопрос, потому что она нежно покачивала бедрами, пока не впустила меня в себя.

Я не смог сдержать стона, который вырвался из моих губ, когда запрокинул голову. Она была чертовски хороша. Танец ее волос на моей коже, ее пальцы на моей шее, груди, плечах. Я не занимался такой любовью пять веков, медленно и сознательно.

Меня трахали, насиловали и заставляли делать вещи, о которых стыдился говорить. Мое тело использовали так, как я хотел бы забыть.

Но это?

Это было чистое, упоительное удовольствие, такое нежное и чувственное. Может быть, это было потому, что так долго не чувствовал такой связи с другим живым существом, но я не мог насытиться ею.

Тем, как она смотрела на мое лицо. На меня. Видела меня всего. Я хотел поглотить каждую секунду, проведенную с ней, пока она не была навсегда оторвана от меня.

Мне потребовались все силы, чтобы удержаться, когда ее ритм ускорился.

Розалин была охотницей, а я ее добровольной добычей.

Она взяла всего меня.

Мы кончили вместе, быстро и идеально, а потом несколько минут лежали на одеялах в тишине, пока наши бешено бьющиеся сердца не успокоились.

Тишина поглотила все слова, которые мог бы сказать, и долгое время мы были довольны тем, что окружены тишиной. Я не мог отвести от нее глаз, завороженный блеском лица и влажными волосами на лбу.

Она сладко улыбнулась, закрывая глаза.

— Я не твой первый, — сказал я.

Розалин слишком хорошо понимала чего хочет и как. И чего хочу я.

Ее щеки покрылись ярким румянцем. Люди придерживаются таких странных принципов, когда речь заходит о сексе, и я боялся, что обидел ее.

— Я была замужем.

В этих словах было что-то, что сначала не понял, и уже собирался спросить подробнее.

— Он умер год назад. Его убил Темный Фейри, который пришел в мою деревню, чтобы встретиться с Магистратом. Мне сказали, что Фейри не понравились его высказывания, и он вонзил кинжал под ребра моего мужа, — она повернулась ко мне, и мы лежали в тишине, глядя друг на друга.

Теперь мне стало понятно, почему она так боялась и злилась на меня, Темного Фейри. Я понимал ее боль. Меня заставили трахнуть монстра, который пытал и убил мою возлюбленную на моих глазах. За это я так сильно и презирал Бевгье.

Сделал глубокий успокаивающий вдох, позволяя своей ненависти к Королеве Ведьм улетучиться. Сейчас было мое время, и я наслаждался каждой секундой, оставшейся мне с Розалин.

Если бы не думал о Королеве Ведьм, я бы сказал что-нибудь более обычное. Но вместо этого выпалил имя человека, с которым были так тесно связаны ее эмоции.

— Бастион.

Она на мгновение закрыла, а затем снова встретилась со мной взглядом.

— Да.

Боль разлилась в груди.

— Мне жаль, что я показал тебе его лицо.

— Правда? — она усмехнулась, но в ее голосе слышался сарказм. Ее улыбка была щитом.

— Правда. Я не знал… — я понизил голос до шепота. — Просто хотел, чтобы тебе было немного спокойнее в этом странном месте, показав кого-то знакомого.

Ее глаза сузились, усмешка исчезла.

— Если ты мог изменить свою внешность, зачем выбрал рога и синие волосы? Почему не что-то более… человеческое?

Втянул воздух сквозь зубы, не зная, позволит ли проклятие ответить, и стоит ли вообще пытаться.

— Не знаю почему, но мое очарование, кажется, не действует на тебя полностью, — я провел пальцем по прядке ее волос, заправив за ухо, а потом очертил линию ее челюсти. — У меня