Читать книгу - "Коллектор - Ульяна Соболева"

Есть только ночь, есть только шоссе, есть только я — загнанный зверь, который слишком долго ждал свою добычу.

Она замужем.

Она живёт с другим.

Она улыбалась ему так, как когда-то улыбалась мне.

Вернулся к машине… бью кулаком по капоту, так, что звенит металл. Потом ещё раз. И ещё. Мне нужно было ломать людей, чтобы справиться с яростью. Мне нужно было выбивать долги, ломать кости, чувствовать, как под пальцами хрустит чужая плоть.

Но сейчас…

Я могу убить.

Я хочу убить.

Я хочу найти его. Вырвать это чёртово кольцо с её пальца. Запереть её в комнате, пока она не вспомнит, кому принадлежит. Я задираю голову к небу, судорожно глотаю воздух. Надо успокоиться. Ещё не время.

Но однажды оно наступит.

* * *

Она снова идёт по улице, ни о чём не подозревая. Медленно, размеренно, будто знает, что ей некуда спешить. Её руки не дрожат, плечи не ссутулены, она не бросает взгляды по сторонам в поисках меня. Она не ждёт меня. Она не боится. Она живёт. Без меня.

Я сжимаю кулаки в карманах куртки, ногти впиваются в ладони, но я даже не чувствую боли. Потому что то, что я вижу, рвёт меня на части гораздо сильнее, чем любые физические удары.

Она идёт не одна.

Рядом с ней ребёнок.

Девочка. Маленькая, крохотная, хрупкая, как фарфоровая кукла. Светлая, нежная, воздушная. У неё такие же голубые глаза, как у Веры. Такие же длинные ресницы, такой же лёгкий румянец на щеках. Маленькая ладонь сжимает руку Веры, и я ловлю себя на том, что не могу дышать.

Я не могу дышать.

Грудь сдавливает так, что кажется, рёбра сейчас треснут и проткнут лёгкие. Сердце колотится, как бешеное, в висках стучит, мир качается, но я не отрываю взгляда.

Моя дочь.

Это моя дочь.

Я вижу это так ясно, что мне не нужен грёбаный тест ДНК. Я вижу это по её лицу, по её глазам, по её тёмным волосам.

Блондинка Вера, блондин её муж.

А у девочки чёрные волосы.

Мои.

Я не знаю, сколько времени стою здесь, загипнотизированный этой картиной. Может, секунды, может, минуты. Время перестаёт существовать, потому что всё, что было до этого момента, не имеет значения. Я искал её, рвал на части улицы, выслеживал каждый её шаг, наблюдал, как она живёт, как она смеётся, как она смотрит на этого ублюдка с фальшивой нежностью. Но теперь мне плевать на всё это. Теперь передо мной не только Вера.

Передо мной моя дочь.

Её дочь.

Я хочу убить эту суку Веру.

Прямо здесь, на этой чёртовой улице. Подойти, схватить её за горло и смотреть, как в её глазах зарождается страх. Как она осознаёт, что скрывала от меня самое важное. Как она понимает, что её жалкий побег, её попытки стереть меня из жизни — всё это было напрасно.

Она отняла у меня два года.

Два года с моей дочерью. Просто знала, что я сел вместо нее. К херам благодарность. Она не просто неблагодарная, она тварь, которая украла у меня ребенка!

Я сжимаю челюсти так, что скулы сводит судорогой. Мне хочется завыть. Взвыть от бессильной, кипящей, прожигающей меня насквозь ярости. Но я молчу. Я просто стою и смотрю.

Девочка смеётся. Говорит что-то Вере, тянет её за руку. И Вера улыбается. Такой улыбкой, какой никогда не улыбалась мне.

Я выхожу из тени, но они не замечают.

Они проходят мимо меня.

Просто проходят мимо, не зная, что я рядом. Что я здесь. Что я уже держу их обоих в своём капкане.

Я жду, пока их фигуры не исчезают за дверью дома. Жду ещё минуту, две, десять, не шевелясь. Внутри меня всё бурлит, стонет, кричит. Я бросаю взгляд на окна. Где-то там она сейчас обнимает нашу дочь, целует её в макушку, укладывает спать. Думает, что мир под контролем. Что она победила.

Я зажимаю рот рукой, чтобы не заорать.

Он к ней прикасается. Ее гребаный муж!

Этот ублюдок смеет касаться моего ребёнка.

Я бью кулаком по капоту машины.

Люди оборачиваются, но мне похуй. Пусть смотрят.

Я теперь знаю, что мне делать.

И всё, что было раньше — это хуйня.

Сейчас начнётся настоящая охота.

Глава 25

Мне снился он. Снова. Как будто каждый раз, когда я закрываю глаза, Аслан протягивает мне свои руки — не чтобы приласкать, не чтобы обнять, а чтобы затянуть обратно в ад, из которого я так и не выбралась по-настоящему. Во сне он стоял в дверях — высокий, чёрный, как сама тьма. Плечи широкие, силуэт — словно вырезан из металла. Мокрый от дождя, с каплями на скулах, с холодным, как лезвие ножа, взглядом. Он просто смотрел. Без слов. И этого взгляда хватало, чтобы всё во мне сжалось. Ноги цепенели, руки стали ватными. Во рту — сухо, будто я глотала пыль. Я хотела закрыть дверь, но не могла пошевелиться. Хотела закричать, но в горле не рождался ни звук. Только немая паника, удушающая, давящая, как петля на шее. Я отступала, а он шагал вперёд. Медленно, не спеша. Как хищник, который точно знает — добыча никуда не денется. И чем дальше я пятюсь назад, тем сильнее понимаю — выхода нет. Во сне не было крови. Не было насилия. Только этот ледяной ужас — быть найденной. Быть пойманной. Быть снова его. Он не произнёс ни слова. Не дотронулся. Но я проснулась с криком, обхватив голову руками, вся в поту, с бешено колотящимся сердцем и ужасом в каждом нерве. Как будто он был здесь. Как будто он и правда пришёл.

Я плетусь в ванную, как будто за ночь не спала, а выжила ещё одну войну. Руки дрожат. Сердце колотится так, что кажется — ещё немного, и выпрыгнет из груди. Свет в ванной режет глаза, я щурюсь, как загнанный зверь, бросаю мимолётный взгляд в зеркало и замираю. На меня смотрит чужая. Поблекшая, потухшая. С синими тенями под глазами и нервным поддёргиванием губ. Я не знаю, когда в последний раз эта женщина на отражающейся поверхности смеялась. Или просто дышала спокойно. Я открываю кран — вода бежит, шумит, будто заглушая мысли, но они всё равно прорываются. Как рвутся наружу сорвавшиеся крики в ночной тишине. Как хрип, который нельзя заглушить даже подушкой, зажатой ко рту.

Сергей. Его имя — как заноза под ногтем. Я стараюсь не