Читать книгу - "Прибежище из серы и тьмы - Люсинда Дарк"

словно отмахиваясь от нее. — Мы не что иное, как их ошибки. Они высаживают нас у порога Академии и продолжают жить своей жизнью. Теперь они хотят, так сказать, проредить стадо. Мы для них всего лишь багаж и потенциальная сила.

Черт. Черт! Гребаное дерьмо. Я бросаю на Руэна быстрый тяжелый взгляд, но он уже поворачивается к Каликсу, хватает брата за руку и что-то мрачно шипит ему на ухо. Я уже сосредоточила свое внимание на Мейрин.

— Мей…

— Не надо. — Мейрин поднимает руку, когда я пытаюсь произнести ее имя, ее глаза устремлены прямо на деревянную поверхность стола. — Не лги мне, Кайра, — говорит она. — Даже если я ненавижу его, я могу, по крайней мере, признать, что он честен. Как бы жестоко он это ни сказал, Каликс не ошибается. Моя мать не присылала мне писем больше года, а даже до этого они были редкостью. Я знаю, что я не особо то предмет для гордости. Никто из нас не является таковым для наших Божественных родителей. — Она поднимает голову, рыжие кудри, обрамляющие ее лицо, кажутся менее яркими, чем когда-либо прежде. Когда она смотрит на меня, в ее глазах появляется туманный блеск. — Я уверена, что есть опасные вещи, в которых ты замешена, и я знаю, что они имеют прямое отношение к Богам, но… — Она опускает руку и оглядывается через плечо. Я прослеживаю за ее взглядом и вижу Найла, стоящего у каменной стены с прямой спиной и бесстрастным выражением лица, которое держится на волоске.

Однако, когда он видит, что Мейрин смотрит на него, любая попытка изобразить безразличие улетучивается, выдавая тоску, которую он испытывает по ней. Настолько глубокую и мощную, что заставляет мой собственный холодный мертвый орган в виде сердца биться немного быстрее.

— Не говори мне, — почти шепчет Мейрин. — Не говори никому из нас, если это возможно. — Она старается скрыть дрожь в голосе, говоря медленно. — Мы уже слишком много знаем, и ни Найл, ни я не бойцы. Если они попытаются получить от нас информацию… — Она судорожно втягивает воздух. — Ты не можешь рассчитывать на то, что всё, что ты планируешь, останется в секрете.

Кому-то такое признание может показаться трусостью или даже жалостью. Не мне. Тот факт, что Мейрин знает свои пределы и не желает лгать о них, только усиливает мое уважение к ней. Ее руки дрожат, когда она кладет их на край стола и поднимается со своего места.

— Если тебе понадобятся мои способности, позови меня, — бормочет она, понижая голос, пока подбирает юбки и перебирается через скамью. — Но в остальном, не проси нас о большем. — Она смотрит на меня, выпрямляясь во весь рост, ее щеки пылают от того, что, я могу только предположить, является стыдом.

Я без колебаний тянусь к ней, хватаю ее за руку и держу ее, вглядываясь в ее округлые, слегка веснушчатые черты. — Спасибо. — Издав низкий горловой звук, Мейрин пытается убрать свою руку из моей, но я сжимаю ее крепче. — Я серьезно, — говорю я ей. — Я знаю, насколько трудно признавать свои слабости, Боги, я, блядь, знаю, что это тяжело. — Я улыбаюсь ей, а затем нежно глажу тыльную сторону ее костяшек большим пальцем. — Знание того, что ты можешь, а чего не можешь делать, — это не то, чего ты должна стыдиться.

Она качает головой, кудри разлетаются вокруг ее лица, когда она давится водянистым смехом. — Только ты могла так сказать, — отвечает она.

Я киваю в сторону Найла и бросаю на нее более серьезный глубокий взгляд. — Все, что мне от тебя нужно, так это, позаботься о нем, — говорю я. — Он хороший человек, и я… — Черт, неужели всегда так трудно говорить правду? Быть такой открытой и уязвимой? — Я не хочу видеть, как ему или тебе причиняют боль, — заканчиваю я.

Плечи Мейрин опускаются, и только в этот момент я понимаю, насколько напряженным на самом деле было ее тело. — Конечно, я позабочусь о нем, — говорит она так, как будто этот факт был очевиден с самого начала. — Вот почему я не могу помочь тебе с тем, что ты планируешь сейчас. Я не могу вовлечь его, а если я вовлечена, то и он тоже.

Склонив голову набок, я улыбаюсь ей. — Значит, так оно и есть, да?

Немедленно выдергивая свою руку из моей, Мейрин бросает на меня испепеляющий взгляд и приподнимает юбки. — Ты, как никто другой, не должна спрашивать о моей личной жизни, Кайра, — холодно отвечает она, прежде чем бросить взгляд на мужчин позади меня по другую сторону стола. — У тебя и так забот более чем достаточно.

Чертовски верно. Слегка посмеиваясь, я смотрю, как Мейрин отворачивается и шагает по проходу между столами в обеденном зале к Найлу.

Позади меня сухой тон Теоса разрушает чары непринужденности, которые она соткала вокруг меня. — Ну вот, прощай наша единственная целительница, — говорит он.

Поворачиваясь обратно к Даркхейвенам, я поджимаю губы. — Мы справимся, — говорю я ему. — Она сказала, что если нам понадобятся ее способности, мы можем обратиться к ней.

Теос качает головой. — Она вообще не хочет быть вовлеченной, — отвечает он. — Она сказала это только для того, чтобы почувствовать себя лучше.

Мои руки сжимаются на краю стола, ногти впиваются в твердое дерево, пока я не чувствую, как оно трескается под моей хваткой.

К счастью, Руэн заговаривает раньше меня. — Ты не можешь винить ее за то, что она хочет защитить себя. — Эта проклятая без эмоциональная маска вернулась на место. — Оставь это пока, Теос. Если она нам понадобится, мы позовем ее.

Теос ставит локти на стол и открывает рот, без сомнения, чтобы пуститься в какие-то объяснения, почему Мейрин трусиха, на которую нельзя положиться. Однако, прежде чем он успевает вывести меня из себя таким образом, в обеденном зале раздается громкий удар гонга. Все разговоры прекращаются, когда все поворачиваются к проему в конце зала, где стоят три фигуры. По обе стороны от меня Нубо и Залика, а в центре — лицо, знакомое мне теперь не меньше, чем Даркхейвены. Моя верхняя губа изгибается в отвращении при виде широкой груди, обнаженной, но украшенной золотыми цепочками, пересекающими мышцы там. Его кожа сияет, хотя глаза — жёсткие, холодные и лишённые всякого сострадания. Он поворачивает голову из стороны в сторону, и корона в тёмных волосах ловит солнечный луч, пробившийся сквозь верхнюю часть прозрачных стен из серы. Когда его взгляд останавливается на мне, его губы растягиваются в широкой, почти звериной усмешке.

Какие бы новости он ни принес, они