Читать книгу - "Черный Лотос. Воскрешенный любовью - Иман Кальби"

Я бросила взгляд на вход и увидела в дверном проеме Фаиза. Сегодня он был одет в традиционную для бедуинов белую дишдашу и казался еще выше, чем обычно.

Но не его внешний вид меня удивил… То, какими глазами он на меня посмотрел, стоило наши взглядам пересечься…

Глава 18

– Здравствуй, Гамиля,– произносит и проходит в крохотную комнатку.

На фоне его роста она стала казаться еще более крохотной,– выспалась?

– Что за идиотизм, Фаиз?– вмиг вскипела я. Это спокойствие и равнодушие, словно бы мы сейчас в кафе, на берегу Нила, праздно болтали, обескураживало…

– Не идиотизм, Алекса…– произнес он гораздо более вспыльчиво, чем обычно, – сядь и послушай, если не настроена на светскую беседу.

– Уж изволь объясниться. Мягко говоря, не самое лучшее место для светских бесед… не находишь?

– Не самая лучшая позиция для нападения, не находишь?– передразнил меня.

– Фаиз… – голос ожидаемо дрогнул,– объяснись, пожалуйста… Что я здесь делаю? Что ты мне вколол? Куда увез? Что вообще происходит?!

Он нахмурился. Внимательно посмотрел на меня. Сел за стол, по хозяйски расставив ноги. Критически окинул глазами почти не тронутый мною завтрак.

– Опять ничего не поела… Скоро кожа да кости останутся… Я всегда говорю тебе, что нужно есть хорошо, Александра. Когда ты лазишь по этим своим каменюкам…

– Я прошу тебя…– села напротив, прервав его напускную заботу и попытку сделать вид, что все нормально, попыталась посмотреть в его глаза, воззвать к логике…– просто, черт возьми, скажи мне… Что это за скарабей за такой чертов, что вокруг него такой ажиотаж…

Он выдохнул…

– Послушай, Алекса.. Через час тут будет мой отец и еще двое человек.

Очень важных людей. Я бы даже сказал, опасных… Они знают, кто ты…

Знают, чем занимаешься, какими знаниями обладаешь. Это большой минус.

Но есть большой плюс…

– И в чем же этот плюс? И что вообще значит твоя арифметика, Фаиз?

Плюс и минус для чего?

Он выдохнул, словно бы решаясь сказать то, что хочет сказать…

– Тебе грозит большая опасность, Гамиля… Когда эти чертовы люди появились в вашем доме и начали рыскать в поисках артефакта, ситуация вышла из-под контроля… теперь наша задача вернуть ее обратно, как расплескавшийся из берегов Нил. Вернуть в то русло, которое бы могло обезопасить тебя. Единственный способ- получить защиту нашего рода. Рода авляд Али.

– Как я получу защиту бедуинского рода?

Он пронзил меня взглядом. Черным, соколиным. Таким, от которого нервно закололи все конечности.

– Ты станешь моей, Гамиля. Моей женщиной… Это единственный способ остаться в живых…

В ушах стало звенеть, как от звуковой волны. Нерв на лицо заколол- всякий раз было такое, когда я сильно нервничала. Последствия прострела на ветру во время очередной экспедиции.

Я захлебывалась в эмоциях, скакала от одной мысли к другой, словно бы по кочкам в болоте…

Что он, мать его, такое говорит?! Что ему нужно от меня? Когда закончится этот кошмар?!

Сначала отцовские бандитские дела, потом Черный, теперь…

Господи, пусть этот дурной сон кончится…

Почему я вдруг разом стала чей-то пешкой, лишилась свободы, выбора, своей жизни?! Что всем этим мужчинам вокруг от меня надо?!

Внезапно мы оба резко повернули голову к запыленному окну, услышав нарастающий шум моторов внедорожников. Кто-то на большой скорости направлялся прямо к этой лачуге, утонувшей в неухоженной пальмовой роще на окраине оазиса. Сердце неистово забилось…

На минуту вдруг возникло призрачное желание увидеть сейчас свирепое лицо Черного, который бы распахнул дверь, приставил, словно бы в бандитском фильме, пистолет к виску идиота Фаиза, и вытащил меня из лап этих странных людей, непонятно что от меня ждущих, но…

Это был не Черный.

– Будь благоразумной, Гамиля,– произнес вкрадчиво Фаиз, бросив на меня последний взгляд,– веди себя уважительно и тихо, а не как обычно…

Мы услышали грубую арабскую речь. Мгновение, моторы заглохли – дверь без стука отворилась, чуть не вылетев из петель. На пороге показались трое бедуинов почтенного возраста. Они сразу прикололи нас обоих взглядами, намекая, что лучше не проявлять характер. Прошли внутрь.

Фаиз заискивающе кинулся к вошедшим, пожав им руки и коснувшись носом носов – тоже старинная бедуинская традиция приветствия.

– Баннута русия (егип. -русская девочка),– протянул мужчина, к которому Фаиз обратился «Я абуи», что означало «отец мой»,– ахлян ва сахлян (егип.– добро пожаловать).

Я встала и почтительно поклонилась, ответив тихо на арабском.

Удостоверилась, что моя голова полностью прикрыта хиджабом- и только лицо оставалось открытым. И без того непозволительная дерзость в этом мире, за что я успела получить укоризненный краткий взгляд Фаиза, ибо двое других арабов успели пройтись по мне мужским, граничащим с похотью и животным интересом взглядом.

Отец Фаиза подошел ближе, улыбаясь и рассматривая меня.

– Гамиля… Мой сын много рассказывал о тебе… Он давно потерял покой от отчаянной русской, любящей египетскую историю больше, чем большинство египтян… Роешься в песке? Никто не говорил тебе, что это опасно? Пустыня хранит слишком много тайн, русская девочка… Никто не знает, каких джиннов ты разбудишь в следующий раз, когда туда полезешь…

На этот раз я планировала лезть не в песок, а под воду… Его наставления были неактуальны. Забавно звучит, вот только мне все равно не смешно…

Зато все присутствующие усмехнулись.

Мы все знали, почему.

Бедуины не связывали свою историю с философией и историей Древнего Египта. Их жизнь, их стихия и ценность- бескрайняя пустыня, не имеющая границ. Невидимая грань всегда существовала между теми, кого греки исстари называли «айгиптос»– египтяне- потомки великих фараонов, и гордыми арабами, пришедшими на рассвете первого тысячелетия нашей эры на кораблях пустыни- верблюдах в эти края с Аравийского полуострова, из самого центра ислама.

Зато контрабанда интересовала всех. Бедуины были в ней первоклассными специалистами, умея своими окольными маршрутами, минуя границы между государствами, провозить и проносить все и вся. Вот в чем пересекался наш с ними интерес. Вот что в свое время свело меня и Фаиза…

Он открывал и показывал наивной русской, помешанной на истории, те тайны и схроны в песках, которые не открыл бы ни один музейный запасник…

– Поговорим?– кивнул он двоим вошедшим, чтоб подошли ближе. Перешел зачем-то на английский, хотя и знал, что я прекрасно понимаю арабский. Возможно, это было нужно, чтобы мне показать степень важности и серьезности этого разговора. Простые контрабандисты из числа бедуинов не говорили бы на английском.

А может вот такое пренебрежение- может я была попросту недостойна говорить на их материнском языке… Так иногда арабы