Читать книгу - "Черный Лотос. Воскрешенный любовью - Иман Кальби"

и жуткой тяжестью тела, словно бы оно было прибито к земле многотонными плитами.

Даже веки поднять стало настоящим испытанием.

Уже придя в себя, какое-то время я просто лежала и слушала происходящее вокруг…

Слушала во всех смыслах.

Запах сена и пыли, крик ослов, шуршание шапок пальм… Эта музыка предместий оазисов была мне хорошо знакома. Именно в таких местах, как правило, археологи располагали свои лагери, осуществляя раскопки.

Но почему мы тут? Я ведь…

Последние мгновения в Софителе озарили мое сознание очередными болезненными вспышками.

Взгляд Фаиза- тяжелый и таинственный, в моих воспоминаниях сейчас выглядел настоящей воронкой- засасывающей и пугающей…

Я приложила над собой усилие и все-таки распахнула глаза.

Традиционная хижина деревенских жителей этих мест. Мазанка из глины с хлюпкой крышей из тростника, песчаный пол, который тщетно пытаются подметать веником из сухих веток пальм местные хозяйки. Запах фуля и таамии (прим.– традиционные египетские блюда из бобовых, подающиеся на завтрак). Я даже слышала, как шкварчит масло, на котором их обычно обжаривают.

Встала, кутаясь в уже успевший запылиться кардиган. Было душно и пыльно, приторно жарко, но меня все равно знобило- то ли от страха неопределенности, то ли от побочного действия препарата, который в меня вколол Фаиз. Урод… А я ведь доверяла ему… Думала, мы заодно…

Прошла из темной комнаты в направлении доносящегося шкварчания масла. На пороге кухни меня тут же заметила низкая женщина, тело которой было почти полностью укутано черным одеянием. Воскликнула…

– Аниса, вай алла…– заладила она,– истафказт? Дакиктейн. Рахнафтар.. (егип.– дорогуша, встала? Две минуты. Будем завтракать).

– Вейн Фаиз (егип.– где Фаиз)? – произнесла строго.

Наши взгляды пересеклись

Невольно поймала вид из запыленного маленького окна, основой которого служило словно бы не стекло, а бычий пузырь.

Это Файюм, а не Сахель. Сто пятьдесят километров от Каира. Знаменитый оазис в Ливийской пустыне, хранящий в себе тысячи раскрытых и не очень исторических тайн. Ожерельем его опоясывали пирамиды среднего и древнего царств- Мейдум, Саккара, Хаввара, Дахшур… Все они, в своем немом многозначительном величии, были словно бы высокомерными свидетелями мелкой и нелепой жизни крестьян этих мест. Словно бы усмешка Аллаха… Или наоборот, торжество мирской жизни- короткой, быстротечной, но чувственной и реальной…

Каменные гиганты так и застыли во Вселенной и времени, онемев навсегда. И сумасшедшие со всего света кидались к ним в поисках ответов на свои ничтожные вопросы, а те лишь смеялись с высоты своего величия- и молчали, молчали…

Словно бы в параллельном мире, словно бы на других вибрациях и частотах бок о бок с этим бессмертием тут жили простые люди. Малограмотные деревенские египтяне, которые в буквальном смысле у подножья пирамид выращивали рис и мулюхию (прим. -вид травы в Египте, из которого делают популярный одноименный суп), капусту и огурцы, женились, занимались любовью, рожали кучу детей, умирали и становились частью великого мира загробной жизни Египта- так до конца никем и не разгаданного.

Для них даже поездка в Каир- шумный, пыльный, непонятный- была грандиозным приключением. На пирамиды, их малопонятных соседей из прошлого, они, казалось, даже не смотрели…

Да, правда, с удовольствием промышляли раскопками и контрабандой, на чем наживались такие, как я и Фаиз. И уж тем более западные охотники за редкими артефактами Сотбис и других авторитетных аукционов.

– Нахну би эй карья? (егип.– в какой мы деревне),– попыталась придать голосу максимальное дружелюбие и спокойствие. Получилось слабо.

Если сначала на лице женщины было удивление и растерянность, то сейчас оно сменилось на пренебрежение и даже презрение. Здесь всегда так смотрят на иностранок, когда понимают, что те в зависимом от них положении. Арабская мудрость в своей самой универсальной, застарелой форме: не можешь отрубить руку, поцелуй и положи себе на голову, но если можешь… Сейчас я явно была зависима…

Пленница в неизвестной, богом забытой деревне.

Женщина оставила без ответов все мои вопросы. Зато сняла с огня последний кружок фаляфеля, положила на широкий медный поднос и поставила на покрытый брезентовой клеенкой в дурацкими розовыми цветочками стол.

– Аакули (егип.– ешь),– произнесла она строго,– впереди тяжелый день…

Я не стала возражать и допытываться дальше.

Жизнь в полевых условиях раскопок в рамках моей работы научила меня подкреплять свои силы там и тогда, когда это было возможно, ибо всего через пару часов у тебя такой возможности может и не быть.

Скинула-таки с себя теплый кардиган, оставшись в одной шелковой пижаме с коротким рукавом, за что напоследок получила еще один ее укоризненный взгляд.

Мгновение- и женщина в черном снова вернулась ко мне, принеся с собой сверток чего-то черного…

– Илбиси ва интазири ассейид (египт.– оденься и жди господина)…

Господина…

Снова раздраженно выдохнула.

Это Фаиз хозяин?! Дожили!

Интересно, что подумал обо мне Черный и вообще, что он делает сейчас? Решил, что сбежала, как предполагал? В гневе обрушился с проклятиями и претензиями на моего отца?

От мысли о всех этих возможных проблемах внутри все скрутило.

Фаляфели в стрессовой ситуации явно были лишними… Это вам не спускаться на полный желудок на пятьсот метров в гробницу с кучей мумий, летучих мышей и скарабеев…

Скарабей… мысль о маленьком жучке из лазурита, на который Фаиз смотрел с такой одержимостью, снова ударил по голове набатом…

Так вот за чем так охотились те странные люди нагрянувшие в наш дом…

Сердечный скарабей… Едва ли найдется турист или просто любитель египтологии, который хотя бы раз в жизни не видел эту милую маленькую фигурку… Но мало кто знал, что такая безделица была одним из важнейших погребальных амулетов Древнего Египта, связанная с загробным судом Осириса и идеей воскрешения… Сердечный скарабей назывался так потому, что помещался на грудь мумии. Смыслом его назначения было защитить сердце и подготовить к суду Осириса… Символ возрождения, символ вечной жизни… Его в равной степени почитали и использовали в своих обрядах в старом, среднем и новом царствах… Так к какому периоду относится этот? Почему он? Что в нем такого ценного? Уверена, что едва ли по миру найдется египетская коллекция, где нет такого небольшого и недорогостоящего артефакта… Сложно представить, сколько таких было найдено за все время существования раскопок и египтологии как науки… Так что за ажиотаж вокруг именно этого жучка?

Я хаотично цеплялась за одну мысль вслед за другой- и пока не могла поймать резона…

Вот бы еще хоть раз взглянуть на этого скарабея, подержать его в руках…

Натягивала на себя черную абайю – и думала… думала…

Дверь, сколоченная из покосившихся, рассохшихся досок, которые никогда не знавали