Читать книгу - "Невинная для двух альф - Даная Иная"

— Что-то случилось? — голос был вежливым, но с оттенком подозрения.

— Простите, — неуверенно проговорила я. — У меня вопрос. Теоретический.

— Слушаю.

— Допустим, — я старалась притвориться, что спрашиваю из любопытства, — кому-то ввели препарат, повышающий чувствительность омеги к альфам. Экспериментальный. Можно ли... это как-то отменить? Ну там... Какой-нибудь антидот? Или хотя бы притушить, ослабить — что угодно.

Он моргнул, отложил булку, выпрямился.

— Повышающий чувствительность... — повторил он, задумчиво глядя мимо меня. — Вы имеете в виду тот, который еще не прошел окончательную сертификацию? Который сейчас изолированно тестируют на добровольцах?

Я кивнула.

— Понятно... — Он задумался на пару секунд, а затем покачал головой. — Такие препараты действуют на рецепторную чувствительность феромонных каналов. То есть, по сути, усиливают природный инстинктивный отклик. Возбуждают гиперреакцию на альфу.

Я молчала, стараясь не меняться в лице.

— Отменить это невозможно, — продолжил он. — Обратного механизма не существует. Ни сыворотки, ни антидота.

Он посмотрел на меня внимательнее, глаза сузились.

— Почему интересуетесь? Это касается вас?

— Нет, я... — я заставила себя улыбнуться. — Исследовательская работа. Изучаю побочные эффекты нестабильных формул. Это все... в теории.

Лаборант кинул на меня еще один взгляд, но ничего больше не сказал. Только кивнул и вернулся к компьютеру.

Я быстро вышла, пока он не начал задавать лишних вопросов. Голова гудела, сердце билось не в ритм, а в ушах пульсировало одно: обратного механизма не существует. Эта фраза звучала в сознании рефреном, проклятием. Значит, все, что я испытывала к ним обоим, — не ошибка. Это была реальность — удвоенная, болезненная, жгучая.

Хотела альфу? Получай! Целых двое. И делай с этим, что хочешь. Такой подставы от судьбы я не ожидала.

Не знаю, как долго я шла, куда свернула и как оказалась в полутемном крытом переходе между административными корпусами. Коридор был узким, как кишка. Под ногами постукивала старая кафельная плитка. Свет тут был приглушенным, проникающим через стеклоблоки, которые выполняли роль стен.

И только когда позади меня щелкнул замок, я поняла: я здесь не одна.

— Стоп, — тон Леона казался спокойным — даже слишком.

Я обернулась — он стоял спиной к двери позади меня. В тени черты его лица выглядели резче, а фигура — внушительнее.

— Опять сбегаешь? — спросил он.

Я не успела ответить, как с другой стороны проявился мощный силуэт Тихона. Теперь я оказалась между ними — в паре шагов от каждого.

— Что за игры, Оливия? — его голос звучал ниже обычного, с хрипотцой. — Сначала ты с одним, потом с другим. Потом — бежишь. Надоело.

Я бы, может, и попыталась отступить, да было некуда. Пространство между нами сократилось до нескольких сантиметров — вспыхнуло чем-то плотным, горячим, как если бы воздух стал электричеством. Во рту пересохло, дыхание сбилось. Если бы кто-то положил руку мне на грудь, он бы услышал бешеный, неуправляемый стук сердца.

— Ты должна выбрать, — произнес Леон, прожигая глазами Тихона. Его голос был ровным, но каким-то стальным.

— Здесь и сейчас, — добавил Тихон, шагнув ближе. Его плечо чуть выдвинулось вперед, будто заслоняя меня от Леона. Взгляд был хищным — как у волка, готового вцепиться.

— Это не так просто! — почти выкрикнула я. — Вы оба... — я осеклась.

— Мы оба что? — Леон смотрел в упор. — Ну, что придумаешь, детка?

В глазах защипало. Они мне не верили — думали, я играю!

— Я чувствую вас обоих, — выдохнула я, не веря, что говорю это вслух. Голос дрожал, как и все внутри. — Понимаете? Как своих альф. Меня будто разрывает. Я не могу думать, когда вы рядом. Не могу дышать.

Леон и Тихон застыли, напряжение стало осязаемым. Возник импульс потрогать воздух руками — но, конечно, я этого не сделала.

— Мне ввели препарат, — продолжила я. — Экспериментальный. Увеличивающий чувствительность к альфам — чтобы я нашла истинного. Но, кажется, с этим ученые переборщили.

Я засмеялась — сухо, нервно.

— Что ты хочешь этим сказать? — Тихон говорил тихо, но в голосе слышалась такая угроза, что я поежилась. Показалось, что похолодало, хотя царил разгар лета.

Я посмотрела сначала на одного, затем на другого. Попрощалась со спокойной жизнью.

— Я должна была ощутить своего альфу — как все. И препарат сработал. Но дважды. С каждым из вас.

Молчание сгустилось. Переход будто замер вместе с нами.

— Это пугает меня, но по-другому объяснить происходящее я не могу, — прошептала я. — Видимо... вы оба мои истинные.

Глава 16. Одна на двоих

Во рту пересохло. Все вокруг стало наэлектризованным, каким-то звенящим.

— Повтори, — наконец хрипло выдохнул Тихон. Перевел взгляд с Леона на меня — тяжелый, немигающий. — Что ты сказала?

Я сглотнула — и этот звук, обычно едва уловимый, сейчас прозвучал оглушительно громко.

— Я... Я чувствую вас. Обоих. Не просто как альф, а как... своих истинных. По-настоящему.

Объяснить получилось путано, рвано. Но они все-таки поняли. Зыркнули друг на друга, насупились. Но хоть не набросились — и то ладно.

Леон совершил плавный шаг, и между нами оказалось всего полметра напряженного пространства. Тихон непроизвольно дернулся, но остался на месте.

— Ты уверена? — спросил Леон вкрадчиво. Глаза его потемнели, челюсть напряглась. — Это не игра сознания? Не реакция на феромоны, не остаточный след течки? Может, тебе почудилось, что тебя привлекает этот... — он мотнул головой на Тихона. Тот в ответ как-то нечленораздельно выругался.

— Я только что была в лаборатории, — я нервно сжала ладони в кулаки, не зная, куда деть дрожащие руки. — Препарат, который мне ввели... Он должен был усилить чувствительность и помочь определить моего истинного. Но сработал на вас обоих.

— Ну пиздец, — Тихон скривился, и его усмешка больше походила на оскал. Он сделал шаг ко мне с другой стороны, сокращая расстояние до минимума. — Удобно вышло, правда? Мы оба твои, а ты не при делах.

Слова повисли в воздухе тяжелым свинцовым облаком. Тихон обвинил меня так, будто я сама захотела быть истинной сразу для двоих. Леон молчал, продолжая смотреть на меня с нечитаемым выражением лица.

Но анализировать и вступать в дискуссии становилось все сложнее. Леон и Тихон стояли чересчур близко. Их ауры давили, окутывая меня. Разум затуманивался, инстинкты