Читать книгу - "Сильверсмит - Л. Дж. Кларен"

тепла и решимости, я видела надежду и молилась, чтобы он научил меня защищать себя.

Глава 5

Ариэлла

Остальные вернулись в дом, и мы провели остаток утра, обсуждая маршрут. Отправиться в путь предстояло через несколько дней, до тех пор мне полагалось есть, отдыхать и учиться защищаться. Нужно было знать, как, по словам Джеммы, «сломать нос и врезать по яйцам». Я признала, что это справедливо.

Если направиться прямо к пещерам Уинтерсона, дорога заняла бы всего две недели пешком, но сперва предстояло двинуться на юго-восток, в город Бриннея, где Симеон велел нам встретиться. О его плане им почти ничего не было известно, но они подозревали, что дело в моей силе. В том, чтобы я научилась ею владеть.

Чем больше они рассказывали мне о землях к югу от Уоррича, тем меньше я верила, что когда-нибудь буду готова к встрече с Симеоном или к тем пещерам.

Финн и Каз рассказали мне о чудовищах, что выслеживают людей, как охотники добычу. Они были разные — с крыльями, с когтями, но все без исключения — с острыми, словно ножи, зубами. Братья извинились, что обрушили на меня столько сведений сразу, а мне не хватило духу сказать им, что я чувствую себя перегруженной с той самой минуты, как услышала слово «королева».

Эти монстры были творением Молохая, рожденные из темной магии, что он вырвал у самой земли и подчинил себе. На севере, в Уорриче, их встречалось немного из-за скудной добычи, то есть людей. Но чем южнее мы будем продвигаться, тем выше вероятность наткнуться на них.

Наступил полдень вместе с паникой и стыдом оттого, что мне нечем накормить новых гостей.

— У меня почти ничего нет из еды, — стыд подступил к самому горлу. — Мне… мне жаль…

— Когда ты в последний раз ела мясо? — спросил Смит, роясь в шкафах и в утепленном сундуке. Там оказались лишь несколько банок овощного бульона. — Зерно? Овощи? Молоко?

— Были яйца. Каждая курица обычно несла по одному в день. И бульон, — я следила за его точными и быстрыми движениями. — Но мясо у нас закончилось три месяца назад.

— Три месяца, — он застыл. Могучая, угрюмая челюсть ходила ходуном. — Ты питалась всего двумя яйцами в день, в лучшем случае, и овощным бульоном. Три месяца.

— Да, — я метнула взгляд на Джемму, но та не пришла на выручку: ее внимание беспокойно металось между мной и Смитом. — Мор съел почти весь урожай в прошлом году, — объяснила я. — Мы варили бульон из того, что удалось сохранить. Мама говорила, что я могу обойтись яйцами и бульоном… чтобы держать фигуру.

В его глазах что-то вспыхнуло — яростное, страшное. У меня перехватило дыхание, и неприятное, обжигающее чувство скользнуло по коже. За прошедшие полтора года тело мое истончилось до костей. Мать никогда не возражала, хотя я как-то слышала, как Филипп сказал ей, что мне и терять-то особо нечего.

— Понятно, — его голос стал холодным, лицо пустым, безмолвным, будто ярость уложили обратно под замок. Тяжелое, натянутое молчание сковало комнату. Его нарушили лишь твердые шаги Смита: за несколько длинных шагов он пересек весь дом, вытащил из своей сумки сверток в грубой бумаге, перевязанный бечевкой, и положил его на стол передо мной. От него тянуло сладко-пряным ароматом, у меня тут же потекли слюнки.

— Но это же твое? — я так хотела есть, но не могла взять чужую еду.

— Теперь твое, — он кивнул на сверток. — Давай.

Я посмотрела на остальных. Финн и Каз обменялись усмешками, а Эзра лишь отвернулся, чтобы не вмешиваться в напряженную ситуацию.

— Я поделюсь с…

— Нет, — резко отрезал Смит, твердо указав на сверток. — Ты не поделишься. Это твое.

Я осторожно развязала бечевку, развернула бумагу и ахнула. Желудок взревел. Вяленое мясо. Я подняла голову и встретила взгляд Смита, в его темных глазах бушевала смесь ярости и горечи. Потом заметила, куда он смотрит — на мою руку. Она дрожала. От голода, от предвкушения, может, от упавшего сахара. Смутившись, я спрятала ее на колени под столом и взяла кусок мяса другой рукой.

Вкус был потрясающий, словно дымное, сладковатое солнце разлилось по языку. Глаза защипало, может, от вкуса, но скорее от благодарности.

— Спасибо, — прошептала я, проглотив первый кусочек.

Он кивнул, и мышца на его челюсти дернулась под бородой. Мое сердце заплясало в груди.

— Каз, Эзра, — Смит подошел к своему пальто в углу и достал из внутреннего кармана потертый кожаный мешочек с монетами. Швырнул его Казу на колени — мешочек глухо шмякнулся, тяжелый настолько, что мог бы больно ударить, но Каз и бровью не повел. — В Тесу. Купите еды и питья на всех нас.

Эзра открыл рот, чтобы возразить:

— Но Теса почти в день пути к юго-западу…

— Значит, вернетесь завтра к закату, если уйдете сейчас, — холодно отрезал Смит. — Захотите — сделайте короткий привал. Вы справитесь.

Я видела, как плечи Эзры опустились в раздраженном смирении.

— Финн, — Смит повернулся к младшему из братьев Синклер. — Думаешь, осилишь сегодня охоту?

— Сделаю все, что смогу, — Финн кивнул без возражений и повернулся к Джемме. — Хочешь пойти со мной? — его красивое лицо озарила теплая полуулыбка.

Уголки губ Джеммы едва заметно дрогнули, когда она начала подниматься. Мое сердце затрепетало, я радовалась за нее, но ее взгляд скользнул ко мне, и в глазах на миг вспыхнула тревожная тень. Следом к Смиту. Плечи ее напряглись. Если бы она ушла, я осталась бы с ним наедине. И хотя сама мысль об этом пугала меньше, чем должна была, я знала: Джемма никогда не оставит меня одну.

— Я останусь, — ее ладонь легла мне на руку, и она прищурилась на Смита, он безразлично встретил ее взгляд. — С Ари.

Финн ненадолго ушел, а вернувшись с крупным зайцем, вызвал во мне горький стыд. Я никогда даже не пыталась добыть еду сама, хотя для него это оказалось таким простым делом. Для всех них, наверное, тоже. Теперь я сидела за столом бесполезной обузой, кутаясь в одеяло, пока Джемма и Финн спорили, нужен ли нож, чтобы снять с зайца шкуру.

— Шкурка тонкая, — Джемма потянулась к зверю. — Просто ломаешь лапки, хватаешь пальцами и тянешь.

Я содрогнулась от увиденной картины и отвернулась, ведь понимала, что когда-нибудь придется учиться таким вещам, но решила: точно не сегодня. Мясо, которое мать приносила на обмен, а его было мало, всегда приходило уже освежеванным и разделанным. При жизни Филипп сам охотился и обрабатывал дичь; впервые я почувствовала облегчение оттого, что он