Читать книгу - "Сильверсмит - Л. Дж. Кларен"

— Потому что это моя ноша, а не твоя, — он протянул руку к моей и замер, ожидая, отдерну ли я ее. Должна была, но не сделала этого. Он коснулся меня, и я не смогла отпрянуть. Как будто разум не доверял ему, а тело — да. И на этот раз я позволила. И хоть ненавидела себя за это, его прикосновение все равно успокаивало. Даже когда он говорил чудовищные вещи, дыхание мое выравнивалось, а сердце билось ровнее. — Она никогда не должна была стать твоей.

Он был так близко, такой теплый, так пахнущий кедром и кожей, что мне хотелось уткнуться лицом в его грудь. Источник боли и убежище в одном лице.

Убийца, повторяла я про себя снова и снова. Он убийца.

Но разве я не знала этого с самого начала?

— Зачем ты заключил с ним сделку? — я выдернула руку, вновь обретая привычную злость.

— Потому что это был единственный способ увидеть тебя снова, — его ладонь осталась на постели и все еще тянулась ко мне. — Я согласился быть его палачом в обмен на бессмертие.

Тошнота поднялась из желудка. Молохай говорил, что подумывал заставить Гэвина убить меня, но предпочел сделать это сам. И правда, в Товике я слышала, как Гэвин сказал Даймонду, что Молохай захочет убить меня собственноручно. И он это сделал.

Если убийства, по крайней мере некоторых, как Филиппа и Оливера, не были его выбором… то это, должно быть, была особая форма пытки.

— Ты подарил Оливеру игрушечную лошадку перед тем, как убить его? — с трудом выдавила я.

Он неровно выдохнул, глаза его расширились, но не спросил, откуда я знаю. Лишь кивнул.

— Какого она была цвета?

Он ответил без промедления:

— Черная, с белым ромбом на груди. Я просто… — его голос надломился. — Я не хотел, чтобы он боялся. Дети… я… — выдох сорвался мучительно. — Клятва не должна была распространяться на невинных. Это не то, на что я соглашался.

Да. Особая форма пытки, действительно.

— А пророчество? — прохрипела я.

— Пророчество ложь, но сила твоя — настоящая. Четыреста лет назад, вскоре после нашей свадьбы, Симеон похитил тебя и погрузил в глубокий, безвременный сон, чтобы выиграть время. Он убедил весь мир, кроме меня, Элоуэн и Филиппа, что ты — ребенок Симеона и Элоуэн. Твои люди верят, что дитя Кристабель умерло через три дня после рождения и до недавней ночи Молохай верил в то же. Он искал силу Сельварена с того дня, как ты родилась. Он может… чувствовать ее. Но не знал, что ты выжила. Не знал, что эта сила — ты. Его неведение — единственное хорошее, что вышло из лжи Симеона.

— Ребенок Кристабель?.. — прошептала я, лицо скривилось от непонимания, слезы жгли глаза.

И тут во мне эхом отозвались слова Молохая:

Ты не дочь Симеона…

Грязная маленькая сука…

Конечно, ты не помнишь, как я оставил тебе этот шрам — тебе ведь было всего три дня от роду…

Гэвин кивнул и указал на шрам у меня на груди:

— Вот сюда он тебя ударил. Пытался убить.

Внутри все сжалось. Я вспомнила, как Гэвин разозлился, когда спросил, откуда этот шрам, а я не знала. Как будто само знание было вырвано из меня.

И когда он рассказывал мне о своей жене, учитывая, что это была я, или та, кем я когда-то была…

Родом из знатной, богатой семьи.

Ее оберегали, но… задушили заботой.

Он не солгал.

Я подняла руку и коснулась тонкого, поблекшего шрама, пытаясь вспомнить жизнь — свою жизнь, — чтобы доказать, что он ошибается. Чтобы доказать, что это я, а не она. Что моя жизнь была настоящей. Полной.

Но это тоже была ложь. И я не могла вспомнить.

Часть меня всегда была онемевшей, даже тогда, когда Олли был моим единственным источником радости. После его смерти — пустота. Я сама сказала это Гэвину, когда он перевязывал след от укуса волка.

Элоуэн говорила, что все случилось из-за падения, что я ударилась головой и потеряла память, и я вдруг поняла… насколько я была глупа. Как могла не задаться вопросом? Не усомниться? Разве падение может стереть семнадцать лет жизни? Разве может вычеркнуть из памяти младенчество Оливера, если оно вообще было? И ведь она всегда… будто ненавидела меня. За что-то. За то, что я — обуза. Ответственность, от которой она не могла избавиться.

И мои кошмары… Я всегда отмахивалась от мысли, что это воспоминания. Что все это было настоящим. Но ведь в них я всегда была заперта. Всегда разорвана на части. Всегда в ужасе. Всегда… потерянная.

— Это был не несчастный случай, — мягко сказал Гэвин, заметив, как я вцепилась пальцами в голову. — Не падение. Это сделал Симеон.

— Зачем Симеон так поступил со мной? — прошептала я.

— Он боялся тебя, — ответил Гэвин. — Ты с трудом контролировала свои силы, а он не мог контролировать их вовсе и боялся, что будет, если ты… — он сглотнул, кадык резко дернулся, — если ты сорвешься. Он не был готов сражаться с Молохаем и не думал, что ты готова. Поэтому он запер тебя, спрятал, стер твою личность, изучал твои способности, собирал армию под горой, чтобы воевать твоими руками. А потом разбудил тебя с единственной целью — использовать как оружие, чтобы уничтожить своего врага. Он создал из тебя чистый лист.

Я изо всех сил старалась не позволить жалкому, задушенному всхлипу вырваться наружу. Я была инструментом. Орудием. Вещью, которой можно пользоваться.

Когда я думала об Элиасе, о своем народе — даже тогда, когда хотела помочь им, — я уже чувствовала себя не человеком, а символом. Идеей. Пожалуй, я никогда не ошибалась, когда ощущала в этом тревогу.

— Но зачем… стирать воспоминания? — прошептала я.

— Потому что я был сыном Молохая, а ты любила меня. Я отвлекал тебя. Был угрозой. Симеон не мог позволить этого, — Гэвин говорил тихо, почти шепотом. — Но он недооценил, как далеко я готов зайти, чтобы следовать за тобой.

Это было правдой. Четыреста лет. Ради меня. В груди заныло от сострадания, от слабого, почти запретного проблеска надежды, но я задавила его.

— Если Симеон так тебя ненавидит, — начала я, с трудом находя голос, — зачем тогда отправил тебя ко мне сейчас?

— После четырех сотен лет бойни… если бы он не позволил мне прийти к тебе, — его глаза потемнели, стали ледяными, — скажем так, я ясно дал понять, какими будут последствия такого выбора.

Я вздрогнула от осознания, на что он способен. От того, что я не хочу знать, насколько