Читать книгу - "Сильверсмит - Л. Дж. Кларен"

снова… и снова… и снова. Каждый его отчаянный вопль был как изогнутое лезвие, выскребающее остатки открытой раны, что сам же и оставил. Вены вздувались, мышцы натягивались до предела, рвались, он боролся с тенями, тщетно пытаясь добраться до меня.

Но я поняла, он ничего не мог сделать. Совсем ничего. Не против Молохая.

Значит, я умру.

Хотя я ведь знала это. Понимала риск, когда отдавала себя. Я — за его жену. Это была сделка, на которую я пошла добровольно.

— Борись с ним, Элла! — крикнул он.

Подсознательный порыв послушаться заставил меня потянуться к храму — к колесу силы, — но… я не была уверена, что хочу.

Королева Нириды имела то, ради чего жить: благородного жениха, преданных друзей, тысячи людей, готовых молиться у ее ног, войну, которую судьба обещала закончить славной победой. Силу исцелять, двигать землю, океаны, управлять огнем в самом сердце мира и воздухом, которым она дышит. Но когда я попыталась вызвать хоть что-то — хоть искру, чтобы спасти себя, — ничего не пришло.

Я не была уверена, что все это принадлежит мне. По-настоящему. Не тогда, когда я даже не понимала, кто я.

Я смотрела на холодную землю — пустая, потерянная, с глазами, полными слез. Думала, что, может, вечная тишина, сметающая все эти голоса, принесла бы облегчение. Я молилась о покое. Молилась Никсару. Молилась любым богам, чтобы все закончилось. Я бы предпочла смерть, чем жить, не зная себя.

Но Гэвин снова позвал меня, и что-то дрогнуло в груди. Далекая память, не моя. Невидимая нить вытянулась из меня и зацепилась за него, отказываясь порваться. Она была… знакомой. Будто даже до того, как он спас меня от волка в том сарае, она уже жила во мне, тянулась к нему. Только сейчас я позволила ей оборваться, рассеченной моими сомнениями.

— Смотри на меня! — приказал Гэвин.

Невидимая нить натянулась прочнее, чем прежде. Она слышала его команду. Связь подчинилась, и я тоже.

— Хорошая девочка. Моя девочка, — он удерживал меня взглядом, когда тело сотрясали судороги и душили рыдания. — Я люблю тебя! — он стиснул зубы, голос дрожал от боли, но он стал каменной колонной, неподвижной и сильной. — И я пойду за тобой!

Острый кончик серебряного клинка Молохая вонзился глубже в живот. Из меня вырвались сдавленные вопли, но через них он кричал громче моей боли, громче собственного отчаяния:

— Клянусь каждой звездой, каждым небом, каждой душой, прошедшей через этот мир, я пойду за тобой! Я найду тебя! Чего бы это ни стоило!

Эти пять слов — вот все, что понадобилось. И вдруг я оказалась где-то еще.

Чего бы это ни стоило.

Странно, ведь он уже говорил эти слова раньше. Они запечатались в моем сердце, но еще никогда… не переносили меня туда.

На этот раз я видела, как по моей памяти прокручивались обрывки чужой жизни — незнакомые картины, дразнящие видениями того, чего никогда не было и не могло быть. Гэвин с короткими волосами, гладко выбритый, моложе, до нестерпимости красивый, беззаботный, без шрамов, полный надежд. Небольшой, уютный чердак над кузницей. Укрытое от глаз поле, залитое сладким летним дождем. Серая кошка, потирающаяся о мою щиколотку. Серебряное кольцо на пальце. Металлический кулон сойки на шнурке.

Обещание никогда не позволять мне нести тяжесть мира на плечах в одиночку.

Картинки исчезли так же стремительно, как появились — были вырваны из меня в тот самый миг, когда зазубренный клинок Молохая вонзился в мою грудь. Боль была такой яркой, что я перестала видеть, чувствовать, слышать.

Я кричала, пока не осталась без голоса. В какой-то момент шок взял верх. Я ощутила во рту теплый привкус меди, и тут же начала терять все: ощущения, зрение, звук.

Мир расплывался, дрожал, растворялся… Молохай говорил зловещим, почти ласковым шепотом:

— Твое сердце не сможет исцелиться, если его нет.

Он просунул руку мне в грудь и вырвал сердце.

Мое тело стремительно, яростно швырнуло в воздух. Я взлетела назад, вверх, прочь от них обоих.

И всем, что я слышала, как ни странно, даже после того, как мое сердце покинуло тело, был мучительный рев Гэвина. Он удалялся, сначала был передо мной, потом над, потом совсем, будто из другого мира.

Пока мое изувеченное тело не рухнуло, распластавшись о холодный камень внизу.

Не так я представляла смерть. Не как метафору, не как боль души, не как разбитое сердце, а как настоящий, физический разлом, когда трещины ползут от макушки до пят, и тело рассыпается в кровавую пыль, в осколки прежней оболочки, где больше не осталось жизни.

Я думала, если переломается каждая кость, шок затмит все остальное и принесет то сладкое, извращенное облегчение, что предшествует поцелую смерти.

Но, лежа у подножия утеса, я поняла, что ошибалась. Я чувствовала все. Каждый мучительный хрип, с которым мое тело по какой-то божественной, проклятой воле все еще пыталось держаться за жизнь. Я не знала, с какой высоты упала, но нож Молохая прошел сквозь мои органы, и, возможно, теперь их остатки просто вываливались из меня. А сердца… не было. Ни биения, ни даже слабого эха в ушах. Это было невозможно — жить без сердца, но, видимо, боги решили, что у них есть для меня еще одна пытка.

Слышать, как он плачет.

Изуродованные шрамами руки, которые я так хорошо знала, скользнули под мое тело. Его голос прорезал мрак:

— Элла! — выдохнул он, прижимая губы к моему лбу. Он начал бормотать что-то себе под нос — чужие слова, похожие на молитву. И не останавливался… я не знаю, сколько времени. Одной ногой я была там, другой здесь. Времени не существовало.

Его дрожащий голос стал почти шепотом или, может быть, это уже ангелы, боги, предки звали меня домой.

— Я люблю тебя! Вернись ко мне, пожалуйста! — закричал Гэвин, срываясь на отчаяние, отказываясь от той странной фразы, что твердил раньше. — Элла, моя Элла, моя любовь, моя Элла…

Просто дай мне умереть, подумала я, потому что говорить уже не могла. Просто отпусти.

Гэвин больше ничего не сказал. Он выл. Ревел. Этот звук был ужасен, будто осколки его души, не желая покидать меня, вырывались из единственного дома, который у них был.

Больше я не слышала ничего.

Мир вокруг потемнел.

И я умерла.

Глава 34

Ариэлла

Трава подо мной была теплой и мягкой. Солнечный свет жег кожу, но легкий летний ветерок успокаивал жар. Я лежала на спине, и, повернув голову, увидела знакомый