Читать книгу - "28 мгновений весны 1945 года. Иллюстрированная версия - Вячеслав Алексеевич Никонов"

крепко поработать. В кратчайший срок к берегу были подтянуты и надежно укрыты десятки понтонов, сотни лодок, подвезены лесоматериалы для строительства причалов и мостов, изготовлены плоты, через заболоченные участки берега проложены гати».

Командующий 65-й армией Герой Советского Союза генерал-полковник Павел Иванович Батов

Май 1945 г.

© Петр Бернштейн ⁄ РИА Новости

Утром 20 апреля войска 2-го Белорусского фронта под прикрытием дымовых завес приступили к форсированию реки Вест-Одер почти одновременно на широком фронте всеми тремя армиями своей главной группировки. На основном участке прорыва действовала 6 5-я армия Павла Ивановича Батова. «Почти одновременно с началом артиллерийской подготовки, продолжительность которой командарм определил в 45 минут, на воду были спущены все наплавные средства, – описывал Рокоссовский. – Под прикрытием артиллерийского огня вся масса наплавных средств одновременно устремилась к противоположному берегу. Все, кроме гребцов, вели огонь из пулеметов и ручного оружия… Нам довелось наблюдать работу саперов. Работая по горло в ледяной воде среди разрывов снарядов и мин, они наводили переправу… Долг для них был превыше всего…

Уже к 13 часам на участке 65-й армии действовали две 16-тонные паромные переправы. К вечеру на западный берег Вест-Одера был переброшен тридцать один батальон… За день боя войска Батова заняли плацдарм свыше 6 км шириной и до 1,5 км глубиной. Здесь же сражались четыре дивизии стрелковых корпусов К.М. Эрастова и Н.Е. Чумакова…

К концу дня на Ост-Одере действовали девять десантных и четыре паромные переправы и 50-тонный мост. По Вест-Одеру курсировали шесть паромов, буксируемых автомашинами-амфибиями. На западный берег стала прибывать артиллерия, столь необходимая войскам, сражающимся на плацдарме».

Пока войска группы армии «Висла» дрались за Берлин против Красной армии, генерал СС Вольф, его адъютант майор Веннер и один из высших штабных офицеров командующего войсками вермахта в Италии фон Фитингофа полковник Виктор фон Швайниц находились на пути в Швейцарию. Они планировали продолжить переговоры с Алленом Даллесом по поводу капитуляции немецких войск.

Но совершенно неожиданно и для Вольфа, и для Даллеса на пути столь многообещающих переговоров из-под земли выросла стена. Даллесу 20 апреля пришло из Вашингтона письмо: «ОКНШ приказывает УСС немедленно прекратить все контакты с германскими эмиссарами. В связи с этим Даллесу необходимо незамедлительно разорвать все подобные контакты… особенно ввиду осложнений, возникших с русскими».

Даллес был вне себя. «Я был убежден, что Комитет начальников штабов ни за что не приказал бы прервать контакты, если бы в Вашингтоне и Лондоне знали, что немецкие парламентеры уже едут для капитуляции».

Полагаю, дело было вовсе не в неосведомленности американского ОКНШ. Почти уверен, такое указание был связано с подготовкой к приезду в Вашингтон Молотова. Ожидалось, что он поднимет вопрос о «Кроссворде» на встрече с президентом. У американской стороны должна была быть возможность сделать невинный вид и сказать, что сепаратные переговоры – дело прошлого.

Впрочем, Даллес и не думал сворачивать свою активность и предпочел «оставить дверь чуть приоткрытой».

В Италии, стремясь отрезать вермахту пути к отступлению, союзники силами бомбардировочной авиации начали операцию «Корнкоб» – трехдневную атаку на мосты через реки Адидже и Брента.

Вечером 20 апреля Уинстон Черчилль предавался сентиментальным чувствам и воспоминаниям молодости. Чем еще заняться, когда супруга Клементина надолго уехала в Советский Союз? Черчилль ужинал с Памелой Плоуден, графиней Литтон.

Она была его настоящей первой любовью – каких-то полвека назад. Они впервые встретили друг друга в Индии, на турнире по поло в Ассаме, где ее отец был начальником полиции. Уинстон ухаживал за Памелой два года, и она принимала его ухаживания. Но потом написала ему письмо, в котором сообщила, что ожидала от него большей пылкости. Памела ранила его гордость, и Черчилль написал в ответ: «Почему вы считаете, что я не способен любить? Оставьте эту мысль. Одну я люблю превыше всех. И это не изменится». Он сделал ей предложение, когда они катались на лодке по реке Эйвон, под стенами Уорикского замка. Памела отказала.

В некотором смысле его слова о том, что он любит одну превыше всех, было правдой. Но, похоже, этой единственной была не Памела. И не Клементина. Всю свою пылкость Черчилль отдал политике, которой и оставался предан до конца своих дней.

А в тот вечер они предались воспоминаниям. И грустным мыслям о Джоне, сыне Памелы, который погиб в сражении под Эль-Аламейном.

В тот день британский премьер-министр в послании министру иностранных дел Идену выразил свой восторг по поводу Гарри Трумэна: «Этого нового человека Советы не запугают». Со стороны Черчилля это была высочайшая оценка.

Гарри Трумэн 20 апреля зачем-то во второй раз прислал Сталину послание с выражением признательности за соболезнования по поводу кончины Рузвельта: «Мои соотечественники вместе со мной искренне благодарят Вас за Ваше послание с выражением соболезнования, которое является для нас источником большого утешения в связи с нашей потерей. Я убежден, что жертва, принесенная Президентом Рузвельтом для свободы, послужит укреплению решимости всех народов добиться того, чтобы цель, к которой он так неотступно стремился, не оказалась недостигнутой». Не думаю, что благодарность был так велика, что ее стоило выражать дважды, скорее, это было отражением той межведомственной неразберихи, которая в те дни царила в американской администрации.

К приезду Молотова в Вашингтоне действительно серьезно готовились. Причем гораздо серьезнее, чем об этом могли подозревать в Кремле.

Посол США в Москве Аверелл Гарриман, как мы знаем, вылетел в Америку раньше Молотова и более коротким маршрутом – через Атлантику. Почти сразу по его прилету в Вашингтон Гарримана 20 апреля принял президент.

При разговоре присутствовали также госсекретарь Стеттиниус, его первый заместитель Джозеф Грю и главный эксперт по СССР в госдепартаменте Чарльз Болен.

Вначале Трумэн поблагодарил Гарримана за «критически важную услугу, оказанную им в связи с приглашением Молотова на конференцию в Сан-Франциско». Президент выразил надежду, что он вернется в Москву и продолжит там по окончании конференции свою отличную работу. После чего попросил рассказать об отношениях с Советским Союзом.

Посол выложил президенту все, что у него наболело за все те месяцы, в которые его не принимал Рузвельт, весь набор аргументов, к которым тот был глух.

– Советский Союз проводит две политики, которые, по их мнению, они могут успешно реализовывать одновременно. Одна – это политика сотрудничества с США и Великобританией, а вторая – расширение советского контроля над соседними государствами. Некоторые персоны, находящиеся рядом со Сталиным, неверно интерпретировали нашу щедрость и желание сотрудничать как признак мягкости, при которой советское правительство могло делать то, что ему нравится, не рискуя