Читать книгу - "Югославия в огне - Ольга Ивановна Обухова"

самые разные способы для подхода к нему. Кстати, то, как ты придумала подобраться к Каше с помощью поэтического вечера фон Ромберга, я считаю гениальным. Фантастическая комбинация!

– Только Каше по-прежнему жив и по-прежнему работает гитлеровским послом в Хорватии, – заметила Диана.

– Однако от прежних планов создать рейхскомиссариат Московия фашисты уже фактически отказались. Из-за неспособности занять территории, предназначенные для рейхскомиссариата. А ведь фарфоровый завод в Мейсене уже выпустил тарелки с изображением Спасской башни Московского Кремля, увенчанной германским орлом. Эрих фон дем Бах-Залевский должен был стать региональным высшим руководителем СС и полиции рейхскомиссариата. А Одило Глобочник возглавить самый восточный район – Свердловский генералкомиссариат. Но пока они заняты лишь непрестанным отражением партизанских атак в Польше и Белоруссии.

Диана дождалась, пока муж тщательно вымоет руки, и обратилась к нему:

– Томислав, тебе не кажется, что в последнее время у нас стало мало клиентов?

– Скажи спасибо, что они еще есть! – прогудел доктор Благоевич. – Некоторые стоматологи вообще прекратили ежедневный прием, работают лишь раз в неделю, по записи. Когда в стране исчезает еда, людям становится не до зубов…

– Но если даже еды стало мало, кушать-то ее все равно нужно. А без зубов или с больными зубами это будет совсем затруднительно. Я придумала план, как нам увеличить количество клиентов. – Диана достала из сумки стопку листков и показала мужу. – Отпечатала в типографии рекламу нашей клиники, с адресом и телефоном и буду ходить по домам после работы и раздавать ее людям. И заодно объяснять, какой у меня чудесный муж и как здорово и безболезненно он может лечить самые запущенные зубы. Думаю, сработает!

Доктор Благоевич мрачно покачал головой:

– Боюсь, большинство людей тебя даже не станут слушать. Зря потеряешь время.

– Я хотя бы попробую…

Дома на улице Козари Бок были старые и грязные, под ногами хрустела штукатурка, осыпавшаяся во время последнего землетрясения, которую тут никто и не думал убирать. На всем пути Диана встретила лишь один открытый магазин – все остальные были закрыты на замок, а их металлические жалюзи наглухо опущены. Людей на улице она тоже не видела – район как будто весь вымер. Лишь белье, редко развешанное на протянутых между грязными окнами веревках, свидетельствовало о том, что люди тут все-таки жили.

Диана растерянно оглянулась. Но делать было нечего. Она открыла дверь подъезда и подошла к первой квартире.

Ей пришлось долго звонить, прежде чем ей открыли. На пороге появилась женщина средних лет, с смуглым лицом и маленькими глазками, которые недоверчиво глядели на Диану из-под густых бровей.

– Я хотела бы пригласить вас в нашу зубоврачебную клинику, – нараспев произнесла Диана. – Услуги очень высокого качества, а цены – низкие. Не ошибетесь, если придете. Если же у вас много плохих зубов, которые необходимо вылечить, мы сделаем вам хорошую скидку.

Женщина молча взяла у нее из рук бумагу и захлопнула дверь.

«Похоже, моя бумажка пойдет на растопку. Или в нее что-то завернут», – пронеслось в голове у Дианы.

Во второй квартире ей просто не открыли. В третьей навстречу ей вышел мальчик лет шести. Он уставился на Диану, и она, сконфузившись, сунула листок ему в руку и ретировалась.

Наконец, она поднялась на третий этаж. Набрав в грудь побольше воздуха, подошла к двери той самой квартиры, где должен был находиться Александр Ломанов, и дважды постучала, поскольку никакого звонка на двери не было.

Через некоторое время она услышала за дверью слабый шорох. Похоже, ее внимательно изучали в глазок. Наконец, дверь распахнулась, и на пороге вырос сорокалетний мужчина с военной выправкой.

Диана медленно заговорила по-хорватски – так, чтобы Ломанов понял ее. Лицо Ломанова оставалось бесстрастным – похоже, он не столько слушал, что она ему говорит, сколько изучал ее саму.

– Боюсь, вы меня не совсем понимаете, – улыбнулась Диана. – Можно я вам все объясню на немецком? Я хотела бы пригласить вас в нашу зубоврачебную клинику. Услуги очень высокого качества, а цены – низкие.

Ломанов смерил ее презрительным взглядом и бросил:

– Не надо коверкать великий немецкий язык. Нашего эмигранта за сто верст видно. Говорите по-русски, что вам нужно?

– Я работаю в стоматологической клинике. Хочу пригласить вас на обследование и, если будет необходимо, лечение. Цены очень низкие, находимся мы недалеко… приходите! – Диана вновь протянула офицеру бумажку.

– Откуда вы узнали мой адрес? – Глаза Ломанова сверлили ее.

– Ниоткуда… – растерялась Диана. – Я просто обхожу все квартиры в этом доме. Подряд. Потом пойду в следующий дом. И дальше… если хватит сил.

– Вы говорите, что у вас замечательная клиника, а сами ищете себе клиентов таким дурацким образом. Более примитивным, чем зазывалы в цирке. Сами не видите здесь противоречия?

– Знаете, есть старая русская пословица… ее часто повторял мне отец, полковник царской армии – «по одежке протягивай ножки». Поэтому сейчас и приходится заниматься тем, что казалось немыслимым еще месяц назад. Но наша-то клиника работает каждый день, а многие другие уже закрылись. Во время войны людям не до лечения зубов.

Ломанов все это время испытующе сверлил ее свои колючим взглядом, ловил каждое слово и тщательно взвешивал на своих внутренних весах.

– Боюсь, я уже отняла слишком много вашего времени. Извините. – Диана повернулась, чтобы уйти.

– Подождите. Как звали вашего отца?

– Полковник Владимир Михайлович Бестужев.

– Он служил у Деникина?

– Нет, у Врангеля. Поэтому мы эвакуировались из Крыма. На одном из последних пароходов.

– Странно, что вы сумели проникнуть на борт. Там была такая давка… к кораблям пробивались только самые сильные мужчины.

– Так было не везде. В нашем случае при погрузке удалось сохранить дисциплину. – Диана пожала плечами. – Хотя если бы люди знали, что через несколько месяцев начнутся поголовные расстрелы, что будут бесчинствовать Бела Кун и Розалия Землячка, никакой порядок сохранить бы не удалось – бежали бы все одновременно и в результате затоптали бы друг друга.

– Или бились бы до конца, как мужчины. – Ломанов продолжал сверлить ее испытующим взглядом. – Ваш отец, полковник Бестужев, жив?

– Он умер почти десять лет назад. От рака. Похоронен здесь, в Загребе. Вы можете прийти на его могилу. Вам подсказать название кладбища?

– Вы же понимаете, что я не просто так вас спрашиваю!

– Извините, но я ничего не понимаю. Я просто пригласила вас в нашу клинику полечить зубы, вот и все. А если вам хочется поговорить с кем-то из старых русских офицеров, то вы можете обратиться в организацию бывших офицеров, к адмиралу Федору Алексеевичу Вяткину.

– Я уже встречался с ним. Просил помочь мне набрать добровольцев для нашего полка.