Читать книгу - "От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов"

Реакция Трумэна была весьма нервной. В мемуарах президент напишет: «Моим первым порывом было не отвечать на это послание с его явно враждебным подтекстом. Тем не менее, 25 августа я направил Сталину весьма примирительный ответ». Такой ответ стал результатом консультаций и межведомственного согласования.

В отношении замечания Сталина по Хоккайдо Трумэн последовал совету Бирнса, который предложил президенту просто «не заметить этот пункт». Но пункт по Курилам проигнорировать было невозможно. Государственный департамент запросил мнение Пентагона: стоит ли и дальше настаивать на требовании предоставления базы на Курилах. Военные попросили время и в итоге признали правомочность позиции Сталина: «Представляется, что маршал Сталин прав в своем утверждении о том, что до сих пор не было никаких запросов с нашей стороны насчет авиабазы на Курилах… Учитывая позицию маршала Сталина, считаем, что интерес США к авиабазе на Курилах недостаточен для педалирования этого вопроса. Хотя получение прав транзита и заправки военных самолетов на центральных Курилах с военной точки зрения является желательным, командование армейской авиации не намерено превращать этот вопрос в политический. Ни потребности наших оккупационных войск, ни задачи их передислокации не оправдывают дальнейшего упорства в этом вопросе».

22 августа в Вашингтоне наконец-то объявился Шарль де Голль. Французский лидер опишет визит во всех деталях.

«В течение трех месяцев я получал приглашения от Гарри Трумэна, – писал де Голль. – Возможно, новый президент желал сгладить неприятный эффект, произведенный моим отказом на приглашение Рузвельта встретиться с ним на следующий день после Ялтинской конференции. Но, думаю, скорее Трумэн хотел из первых уст услышать о намерениях Франции в этот трудный период первых попыток установления прочного мира…

Америка, единственная великая держава, не пострадавшая от войны, должна была взять на себя долю ответственности за мирное обустройство жизни на земле, так же как она взяла, в конце концов, свою долю ответственности за исход войны, приняв участие в вооруженном конфликте. Но вот она столкнулась с конкурирующей державой, имеющей свои национальные и идеологические интересы и не уступающей ей в силе… Занять прежние изоляционистские позиции она уже не могла. Но великая, к тому же не пострадавшая от войны и умножившая свою мощь держава, несомненно, должна была проводить великую политику со всеми вытекающими отсюда трудностями и осложнениями.

В таких условиях было совершенно естественным, что Трумэн спешил прощупать Францию».

Де Голль вылетел из Парижа 21 августа в сопровождении Бидо и нескольких дипломатов. С посадками на Азорских и Бермудских островах он прибыл в Вашингтон во второй половине дня 22 августа. Генерал был доволен приемом. «До самого Белого дома толпы американцев бурно приветствовали французского гостя. Сразу же началась серия переговоров вперемежку с банкетами и приемами. На одной из церемоний я вручил орден Почетного легиона генералам Маршаллу, Арнольду, Сомервеллу, адмиралам Кингу и Леги… Участвуя в Вашингтоне в таких же церемониях, как и год назад, выслушивая слова тех же министров, руководителей, чиновников, отвечая на вопросы тех же журналистов, я мог убедиться, насколько за годичный отрезок времени Франция выросла в глазах мирового общественного мнения. В мой первый приезд на нее смотрели как на загадочную пленницу, а сегодня – как на раненую, но одержавшую победу великую союзницу, без которой не обойтись».

В течение трех дней – 22, 23 и 25 августа – Трумэн беседовал с де Голлем, на которого произвел впечатление «делового, практичного человека, далекого от абстрактных идей отвлеченного идеализма, которые развивал в этом же кабинете его знаменитый предшественник. Новый президент отказался от планов мировой гармонии и считал, что впредь все определяется соперничеством между свободным и коммунистическим мирами. Главное, по его мнению, заключалось в предупреждении межгосударственных споров и революционных потрясений во избежание перехода на коммунистические позиции свободных стран.

Что касалось сложных проблем нашего мира с его тысячелетней историей, они представлялись ему в весьма упрощенном виде. Чтобы народ был доволен, вполне достаточно демократии, подобно существующей в Новом Свете. Чтобы избежать антагонистических столкновений между соседями, например немцами и французами, соперникам необходимо всего лишь образовать федерацию, как это сделали штаты Северной Америки… И, наконец, перед угрозой, нависшей над свободным миром, лучшее и единственное, что можно сделать, – это признать leadership, ведущую роль, Вашингтона.

Президент США был действительно убежден, что миссия лидера возложена на американский народ, свободный от внешних пут и внутренних противоречий, в которых погрязли другие нации. К тому же, кто может сравниться с Америкой по мощи и богатству?»

– В ближайшее время Россия не рискнет начать войну, поэтому американские войска покинут Европу, оставив оккупационные войска лишь в Германии и Австрии, – говорил Трумэн. – Но я опасаюсь, что в ряде мест послевоенные разруха, нищета и хаос способны создать благоприятную для коммунизма почву и позволят Советам одержать победу, не прибегая к использованию военной силы.

Де Голль рассказал, как он видел судьбу германских земель:

– Следует положить конец централизованному рейху, предоставить автономию территории по левому берегу Рейна, установить международный режим для Рурской области.

Как заметил генерал, позиция Трумэна отличалась сдержанностью. «Он, однако, решительно высказался против экономического ослабления Германии. Выступив, как и я, за оказание помощи в быстрейшем возрождении мощного вестфальского угольного бассейна, Трумэн воспротивился идее бесплатных поставок немецкого угля Франции, Бельгии и Голландии в качестве платы за нанесенный им ущерб. Самое большее, на что он готов был согласиться, это на покупку этими странами у Германии необходимого им топлива, причем за доллары. Он возражал также против вывоза победителями из Германии сырьевых ресурсов, станков, готовой продукции».

Де Голль, по его словам, «разъяснил президенту США, почему Франция смотрит на мир не столь упрощенно, как его страна»:

– Вы, американцы, участвовали в двух мировых войнах с эффективностью и доблестью, которые заслуживают высших похвал. Но вас обошли стороной нашествия, разрушения, революции. У нас же во Франции старшее поколение пережило целых три нашествия. Невозможно определить ни число погибших, ни масштабы разрушений, ни расходы, к которым все это привело. Каждый из этих кризисов, особенно последний, породил в народе раскол, глубину которого нельзя измерить. Надолго подорваны наше внутреннее единство и наш международный престиж. На мне лично и на моем правительстве лежит обязанность принять должные меры, которые навсегда избавили бы Францию от германской угрозы.

В результате обмена мнениями по германскому вопросу американцы обещали «принять во внимание» французские предложения на предстоявшей встрече СМИД в Лондоне. Для рассмотрения проблемы Рурского бассейна было решено создать совместную франко-англо-американскую комиссию. Она должна была помочь восстановить добычу угля, значительная