Читать книгу - "Странники моря - Джек Лондон"

— Ну, ну, теперь я пойду. Спасибо вам, Буше.

Я вернулся домой.

* * *

Эту ночь я почти не спал. Все думал о крохотном парусе возле Штифа.

Ночь была полна неописуемых зрелищ. Брызги воды шипели, попадая на мою крышу, и стекали вниз. Дождь хлестал в окна. Буря бушевала, неистовствовала. Похоже было, словно исполинская взбесившаяся горилла вскорабкалась на утес и барабанит кулаками по своему животу. Зловещие крики пронизывали воздух, словно с утесов сбрасывали вниз людей, и они падали, кричали. Слышался смех, проклятия. Это все утонувшие моряки кричали, грозя кулаками утесам. И плакали и стонали, ибо им уже не суждено было увидеть родину. Все корабли, затонувшие близ тех берегов, поднялись в эту ночь со дна морского. И снова с треском раскалывались, разбивались в щепы, тонули. И сквозь весь этот шум до меня доносился как бы заглушённый звон. Это звенело море, взбаламученное до самых недр. Там, внизу, перекатывались все затонувшие, обросшие мхом колокола и звонили:

— Бум-ха-ха — бум-ха-ха.

Рассвело, но ураган все еще гудел над островом, как тысяча бешено мчавшихся курьерских поездов. Он уже не выл и не кричал, а гудел глухо, словно из бочки. Если бы снять шляпу и куртку и повесить их на стену моего дома снаружи, они бы висели, как приклееные, —так сильно дул ветер. Маленький парус все еще метался по кругу, белея над водой. Уже тридцать шесть часов они были в море. Пришла ночь. Пять тысяч каннибалов с лошадиным ржанием плясали около моего дома. Снова настал день — буря все гудела.

Маленький парус исчез. Я побледнел, услыхав это.

Но, как раз, когда мы, стоя в трактире Шикеля, рассуждали между собой, что иначе и быть не могло: каравай хлеба, фляга водки и два дня без сна в такой работе, — дверь отворилась, и кто же вошел?

Три призрака с моря. Три призрака с лицами, точно выбеленными известью, и синими губами, три трупа, вымоченных в ледяной воде, с стеклянными глазами, с прилипшими к коже редкими волосами и безумной усмешкой мертвецов. Это были они. Все вдруг притихли. Но три призрака неожиданно разразились грубейшей бранью.

— Ах вы, сукины дети! Вы бы так и дали нам утонуть...

Они выкинули отчаянную штуку. Выплыли в открытое море, чтобы — или умереть, или обойти кругом острова и причалить где-нибудь с подветренной стороны. Им посчастливилось найти местечко. Хо-хо, братики, не так-то легко нас слопать...

Они лили себе водку прямо в горло, и она булькала у них в глотке. Один проглотил таким манером три стакана подряд; он совершенно утратил осязание в пальцах рук и все время смеялся идиотским смехом.

Затем вошел еще один призрак — но уже не белый, а черный, как негр, местами вылинявший, и с красными кругами вокруг глаз. То был Ян, капитан с «Работника». Ян кашлял, хрипел и голос его звучал, как из бочки.

— Ничего не поделаешь: пришлось ехать сюда за коньяком, — хрипел он. — У меня коньяк весь вышел. Эй, хозяйка. Живо. Ну, и ночка была. Точно в пекле... Не хочешь ли ко мне на пароход. А?

— Шесть бутылок коньяку, мадам Шикель, — был мой ответ. — И сыру также. Хлеб у тебя есть. Ну, двигаемся, Ян.

В гавани плавали обломки одного из разбитых бурей пароходов, которые перебрасывало с волны на волну, то вперед, то назад. Прикованный «Посыльный», повредивший себе несколько ребер, лежал, зарывшись кормой в песок, и тяжело ерзал на месте.

Мы прыгнули в лодку, — Пупуль первый. Он задыхался от восторга, когда ему позволяли прыгать в лодку. Весла погрузились в воду. Отхлынувшая волна понесла с собой лодку обратно в море. Ян, сгорбившись, сидел на руле и осторожно следил за каждой прихотью волны, как боксер за каждым движением своего противника. Он во всю глотку кричал матросам слова команды. Те напряженно глядели ему в рот, по движению губ угадывая смысл, так как расслышать нельзя было ни единого слова. Проехать надо было всего пятьсот метров, но нам казалось, что мы никогда не доберемся до цели. Порой лодка принимала в буквальном смысле слова вертикальное положение.

«Работник» рвался с якорей, становился на дыбы и брыкался, как норовистая лошадь. Временами палуба его была на одном уровне с поверхностью воды; минуту спустя она взлетала на высоту целого дома, и «Работник» показывал нам свое красное брюхо.

Первым влез на борт «Работника» Ян, за ним Пупуль, весь дрожавший от волнения, и я.

Казалось, «Работник» идет полным ходом, во все семь узлов, — так напряженно он работал — и в то же время не трогался с места. Целые дома, целые улицы колышущихся водяных масс неслись ему навстречу. Промежутки расстояния между рядами волн были в добрых две сотни шагов. Налетали длинные долины; из них выростали трепетные водяные горы. «Работник» карабкался на них, подпрыгивая на их вершинах, соскальзывал вниз, и снова его всасывала очередная долина. Ветер развевал водяные брызги, и волны казались усеянными длинными белыми шерстяными нитями. Словно целый темно-зеленый горный хребет несся на нас, в трещинах и провалах которого таял снег. С быстротой молнии скользили так водяные горы вдоль бортов парохода и с грохотом и шипеньем обрушивались на палубу. «Работник» был весь мокрый, сверху до низу.

Огромный вал захлестнул судно, от носа до кормы, меня ударило в лицо.

— Марш, — крикнул Ян и толкнул меня вниз, в люк. В маленькой вонючей каюте нельзя было и секунды продержаться на ногах. В ней было темно, как в брюхе акулы, и извивалась она, как акула. Известно, что акула спиралью ввинчивается в воду. Люк с подветренной стороны был завинчен наглухо, и свет проникал в каюту только, когда окошко с противоположной стороны оказывалось над водой. Пупуль покашливал. Это что еще такое? Уж не собираешься ли ты, Пупуль... Как тебе не стыдно... А еще старый корабельный пес. Но нет, Пупуль покашливал только так, забавы ради. Здесь, внизу, он чувствовал себя, как дома.

— Пей скорее, — крикнул Ян, наливая коньяку в жестяную кастрюльку. И мы стали пить. О, как мы пили! Убийственно! Но что же больше было делать здесь, внизу, в этом огромном темном извивающемся брюхе акулы.

* * *

Я провел два памятных дня и две ночи на «Работнике».

Во время прилива Ян каждый раз становился к