Читать книгу - "От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Вячеслав Алексеевич Никонов"

стран к портовым сооружениям Даляня и их участие в транспортных привилегиях на железных дорогах и исключат практический отказ в равенстве экономических возможностей, как это имело место в период японского контроля…

Что касается предложения Сталина о том, что основные железные дороги в Маньчжурии должны принадлежать России, то наше понимание ялтинского соглашения, как было сообщено Гарриману, состояло в том, что они должны совместно эксплуатироваться Советским Союзом и Китаем и что не было никакого положения, предусматривающего исключительную советскую собственность».

Третью встречу с Суном – 7 июля – Сталин вновь начал с вопроса о Монголии, сочтя его «важным и требующим немедленного разрешения». Сун, поддержанный позицией Трумэна, проявлял непреклонность:

– Чан Кайши соглашается полностью с формулой, выработанной на Крымской конференции, – сохранения статус-кво Внешней Монголии. Китайское правительство согласно с сохранением статус-кво, но оно не может признать независимости Внешней Монголии. Принцип самосохранения – первый закон каждой нации, и ни одно правительство в Китае не смогло бы удержаться, если бы оно подписало акт о предоставлении Внешней Монголии независимости.

– Статус-кво нужно понимать в смысле признания независимости Монгольской Народной Республики, – уверил Сталин. – Нужно учитывать, что сами монголы хотят независимого государственного существования и сами объявили об этом.

– Монголы могут провозглашать все, что им угодно, но Китай не намерен провозглашать независимость Внешней Монголии. Идея Сунь Ятсена о территориальной целостности Китая получила всеобщее признание.

– Это паническая оценка положения, – заметил Сталин. – Если Китай будет иметь союз с Советским Союзом, то никто не сможет свергнуть правительство Чан Кайши. Это мое глубокое убеждение.

– Мы не можем исходить из сентиментальных соображений.

– А советское правительство не может уступить в вопросе о МНР.

Перешли к более общим вопросам.

– Советский Союз думает о будущем, о перспективах, а не о промежутке времени в полгода или год, – заметил Сталин. – После того, как Япония будет разгромлена, она все равно через какие-нибудь 20 лет возродится. Учитывая возможность возрождения мощи Японии, мы должны считаться с тем, что мы на Дальнем Востоке подготовлены недостаточно. У нас есть только один порт – Владивосток. Строится другой порт – Советская Гавань. Третий пункт, где может быть создан порт – Петропавловск-Камчатский. Нужен еще один порт между Владивостоком и Советской Гаванью – в Де-Кастри. Для того, чтобы построить и оборудовать эти порты и построить железную дорогу, нужно примерно 40 лет. Поэтому мы и хотим заключить договор с Китаем на 40 лет, на тот срок, который нам потребуется для того, чтобы создать собственные морские базы. После того, как это будет сделано, мы уйдем с Ляодунского полуострова и с КВЖД, нам они не нужны. Вот почему мы хотим заключить сейчас соглашение о КВЖД, ЮМЖД, Порт-Артуре и Дальнем.

Проекты договоров Молотов протянул Сун Цзвывэню. Но тот не сдавался.

Сун информировал Чан Кайши о том, что переговоры зашли в тупик. Чан провел совещание со своими советниками, после чего телеграфировал Суну инструкции: «Китай согласится признать независимость Монгольской Народной Республики после окончания войны, если Советский Союз полностью согласится уважать ее суверенитет и территориально-административную целостность. Советскому Союзу будет предложено совместное использование Порт-Артура, но не совместный контроль. Далянь будет объявлен свободным портом, но под управлением китайской администрации. Обе железные дороги будут эксплуатироваться совместно, но останутся китайской собственностью и под китайским суверенитетом. Советский Союз соглашается не оказывать никакой поддержки китайским коммунистам или мятежным элементам в Синьцзяне…».

Свою позицию Чан Кайши немедленно через Хёрли довел до Трумэна. «Генералиссимус сказал, что это „максимальные уступки“, на которые может пойти Китай… Генералиссимус очень хотел, чтобы о тех уступках, на которые он готов пойти, немедленно стало известно президенту».

В добавление Сун 9 июля получил от Чан Кайши телеграмму, в которой требовал ответа Москвы на три предложения: 1. «Китай согласен превратить Луйшунькоу (Порт-Артур – В.Н.) в морскую базу для совместного пользования ею обеими странами и объявить Далянь свободным портом, причем в обоих случаях установить двадцатилетний срок… Административная власть в Луйшунькоу и Даляне будет принадлежать Китаю. Китайская Восточная и Южно-Маньчжурская железные дороги будут являться собственностью Китая, а основные магистрали обеих железных дорог будут эксплуатироваться совместно двумя странами в течение 20 лет». 2. По Синьцзяну СССР окажет «Китайскому Правительству помощь в подавлении беспорядков вдоль советско-китайских границ». 3. «Всякая помощь – политическая, материальная или моральная, которую СССР будет оказывать Китаю, должна предоставляться исключительно Центральному Правительству». После того, как будет одержана победа над Японией, и цели, упомянутые в трех названных предложениях будут достигнуты, может быть поставлен вопрос о независимости Внешней Монголии (МНР) путем плебисцита ее народа.

С этим письмом Сун Цзывэнь пришел на четвертую беседу со Сталиным. И начал с длинных рассуждений о том, что Китай никогда не шел на территориальные уступки, даже когда Япония оккупировала Маньчжурию.

– Проводить параллель между Маньчжурией и Монголией нельзя, – заметил Сталин, – хотя бы потому, что население Маньчжурии состоит из китайцев, а в Монголии китайцев нет. В отношении Маньчжурии мы уже заявляли, что полностью признаем в ней суверенитет Китая. Что касается китайских коммунистов, то мы их не поддерживаем, не помогаем им и не думаем этого делать. Китай имеет только одно правительство, и если на его территории имеется еще второе правительство, то это внутренний вопрос Китая. Мы хотим действовать честно и заключить с Китаем союз. Что касается сроков совместного использования Порт-Артура, Дайрена и железных дорог, то указанный срок в 20 лет нас не устраивает. Мы готовы пойти на уступки и принять 30 лет. Что касается администрации Порт-Артура, в порту должен быть один хозяин. Из телеграммы Чан Кайши вытекает, что мы никакого права на железные дороги не имеем, и что Китай, предоставляя нам возможность пользоваться этими дорогами, оказывает, по существу, милость, в то время как эти дороги строились на русские деньги.

Сталин подчеркнул, что «мы имеем в распоряжении три дня, так как после 12 числа нужно будет готовиться к предстоящей встрече в Берлине».

Сун поинтересовался:

– Поможет ли Советский Союз ликвидировать беспорядки в Синьцзяне?

– Подразумевается ли под этой помощью посылка войск? – поинтересовался в ответ Сталин.

– Хотелось бы покончить с контрабандой оружия со стороны советской границы. Повстанцы, в состав которых входят как уйгуры, так и казахи, оккупировали Илийский край, и Китай стремится сейчас освободить занятые иностранцами территории.

– Это законное желание китайского правительства, – согласился Сталин. – С моей точки зрения, лучшим средством для этого является предоставление национальным меньшинствам Синьцзяна определенных политических прав.

– Оружие проникает с советской территории.

– С советской стороны будет сделано все возможное для предотвращения контрабандного провоза оружия.

Сун поинтересовался,