Читать книгу - "28 мгновений весны 1945-го - Вячеслав Алексеевич Никонов"

Однако официальных заявлений советского правительства об итогах работы по поиску Гитлера и его окружения так никогда и не появилось. Почему? Здесь могли присутствовать политические мотивы. Могли иметь место сомнения руководителей ведомств госбезопасности и внутренних дел в отношении результатов идентификации останков. Мог быть учет скепсиса самого Сталина в отношении результатов опознания. А может, ему уже было все равно.

В связи с передислокацией отдела контрразведки «Смерш» 3-й ударной армии из Берлина найденные тела были в начале июня перезахоронены в районе города Ратенов. А затем – по указанию начальника УКР «Смерш» Группы советских оккупационных войск в Германии генерал-лейтенанта Зеленина – 21 февраля 1946 года были вновь перезахоронены на территории военного городка в Магдебурге, где располагался отдел контрразведки «Смерш» 3-й ударной армии.

Перевозить останки Гитлера с собой при каждом новом переезде с места на место контрразведчикам надоело. Весной 1970 года ящик с трупами вывезли в район Гнилого озера, где останки сожгли, вместе с углем истолкли в пепел, который выбросили в воду. Тело преступника № 1 в истории человечества так и не обрело покой.

Но главные вещественные доказательства – челюсти Гитлера и Евы Браун – в ФСБ.

Мгновение 25

6 мая. Воскресенье

На Прагу!

В Москве всю ночь внимательно ловили любую информацию из Праги. Единственным надежным источником выступало радио. «В ночь на 6 мая пражская радиостанция продолжала призывать к бою и давала указания, куда прибывать специалистам – оружейникам, танкистам и другим, – писал заместитель начальника Генштаба Штеменко. – В городе продолжалось строительство баррикад. Той же ночью радиостанция передала призыв Народной Рады к союзникам о помощи: “Просьба города Праги ко всем союзным армиям. На Прагу наступают немцы со всех сторон. Действуют германские танки, артиллерия и пехота. Прага настоятельно нуждается в помощи. Пошлите самолеты, танки и оружие, помогите, помогите, быстро помогите!”

6 мая в 5 часов утра в эфир полетела еще одна просьба на русском языке… потом из-за атмосферных помех передачу пражской радиостанции поймать долго не удавалось…

Таковы были новости, которые мы получили утром 6 мая. Их по телефону доложили И. В. Сталину, а последний тотчас же спросил А. И. Антонова, может ли Конев начать наступление на Прагу не 7 мая, как намечалось по плану, а немедленно. А. И. Антонов ответил утвердительно, так как срок готовности ударной группировки фронта был определен на 6 мая. Затем последовало указание И. С. Коневу о переходе в наступление 6 мая 1945 года».

Такие же указания получил и командующий 4-м Украинским фронтом генерал армии Еременко, который рассказывал: «Утром 6 мая начались ожесточенные бои между фашистскими войсками и восставшими.

В эти дни спешно заканчивалась подготовка к осуществлению последней операции Красной Армии, в которой решено было использовать войска 1-го, 4-го и 2-го Украинских фронтов, глубоко охвативших с севера, востока и юго-востока вражескую группировку…

60-я армия, проведя в течение ночи с 5 на 6 мая перегруппировку… продвинулась на 20 км и… вышла на северо-восточную окраину г. Оломоуц, где встретила упорное сопротивление противника».

Командующий 5-й гвардейской армией 1-го Украинского фронта Алексей Семенович Жадов напишет, что «все общевойсковые и танковые армии 1-го Украинского фронта изготовились к наступлению не к утру 7 мая, как требовала директива Ставки Верховного Главнокомандования, а к утру 6 мая, то есть наступление началось более чем на сутки раньше намеченного срока… При этом, чтобы не терять времени, танковые армии переходили в наступление одновременно с общевойсковыми».

С 12 часов 6 мая началось наступление передовых отрядов ряда армий. «Как только утром передовые отряды армий перешли в наступление, сразу же обнаружились два очень существенных обстоятельства, – обратил внимание командующий 1-м Украинским фронтом маршал Конев. – Во-первых, выяснилось, что противник занимает не сплошную оборону, а из отдельных узлов и очагов сопротивления и опорных пунктов… Во-вторых (и это было особенно важно), передовые отряды сразу установили, что немецко-фашистское командование не обнаружило сосредоточения нашей ударной группировки на левом берегу Эльбы, к западу и северо-западу от Дрездена. Именно поэтому ее внезапный удар обещал дать особенно хорошие результаты…

В четырнадцать часов, после мощной артиллерийской подготовки, перешли в наступление армии Пухова и Гордова. Сразу же вместе с ними, в их оперативных порядках, двинулись танковые армии Рыбалко и Лелюшенко…»

Ситуация в Праге меж тем складывалась непростая. «К этому времени немецкие войска с танками окружили Прагу, – констатировал Штеменко. – Шли тяжелые бои. Повстанцы несли большие потери, но держались стойко».

«К ночи, как назло, пошел проливной дождь, – жаловался Конев. – Темнота хоть глаз выколи. Слякоть, грязь. Наступать нелегко, а ориентироваться еще труднее. Гитлеровцы повсюду оказывали жестокое сопротивление, особенно сильным оно было на левом фланге у Гордова и на всем фронте у Жадова. Здесь вели упорные оборонительные бои части танковой дивизии “Герман Геринг”, 20-й танковой дивизии и 2-й мотодивизии противника».

Но танковые клинья 1-го Украинского фронта стремительно продвигались на юг.

6 мая произошло еще одно важное событие, не имевшее отношения к Пражской операции, но имевшее прямое отношение к 1-му Украинскому фронту, часть войск которого несколько недель осаждала Бреслау, оборону которого гитлеровская пропаганда превозносила как символ немецкой стойкости. «В 18 часов командующий обороной Бреслау генерал Никгоф, убедившись в безнадежности дальнейшего сопротивления, капитулировал с сорокатысячным гарнизоном, – замечал Конев. – Город был сдан уже много недель осаждавшей его 6-й армии генерала Глуздовского».

Война еще шла. Но лидеры Большой тройки продолжали обсуждать порядок объявления о Победе. Сталин писал Черчиллю: «Ваше послание от 5 мая относительно времени объявления о дне победы в Европе получил 6 мая.

У меня нет возражений против Вашего предложения о 3 часах по британскому летнему времени, что соответствует 4 часам после полудня по московскому времени. Президента г-на Трумэна я также об этом уведомил».

И действительно уведомил: «Согласен с Вашим предложением, чтобы мы трое – Вы, г-н Черчилль и я – сделали одновременно соответствующие заявления. Г-н Черчилль предлагает это время – три часа после полудня по британскому летнему времени. Что соответствует четырем часам после полудня московского времени и девяти часам утра по вашингтонскому времени. Я уведомил г-на Черчилля, что это время для СССР удобно».

Сам же Черчилль в этот день продолжал обрабатывать Трумэна в антисоветском ключе. Повод для этого был беспроигрышный – пришедшее накануне письмо от Сталина, в котором тот напрочь отвергал западные озабоченности по поводу польского правительства. Черчилль бережно передал американскому президенту содержание этого послания Сталина со следующим комментарием: «Мне кажется, что дальнейшая