Читать книгу - "Империя Рюриковичей (V-XVI вв.). Русская экспансия - Сергей Владимирович Максимов"

как наместником великого князя Московского; ему оставалась на выбор: или добровольно снизойти на степень служебного князя, или отчаянными средствами попытаться возвратить прежнее значение; он решился на последнее»1347.

В 1516 г. Иван Иванович рязанский попытался отделиться от Москвы и восстановить независимость Рязани. По некоторым сведениям, он отнял власть у матери, опираясь на поддержку Крыма. Согласно С. Герберштейну, Иван вступил в переговоры с Москвой и требовал от Василия III позволения самостоятельно властвовать над Рязанским княжеством1348. Одновременно, чтобы укрепить свои позиции, Иван Иванович замыслил вступить в более прочный союз с Крымом. В Москву прибыл донос о его намерении жениться на татарской принцессе. Тогдашний московский князь Василий III вызвал Ивана к себе. По-видимому, приглашение было составлено в мягких тонах, чтобы обмануть бдительность юного князя. Вольную или невольную помощь Москве оказал приближенный боярин Ивана рязанского – Семен Крубин (Трубин). Он уговорил князя встретиться с Василием III. В Москве Ивана без лишних церемоний схватили и заключили под стражу.

Вслед за тем московские войска вступили в Рязанскую землю. Мать князя Ивана за плохое рвение к Москве была свергнута и отправлена в монастырь.

Завладев княжеством, Василий III опасался, как бы рязанцы не подняли восстания. Чтобы предотвратить возможный бунт, он, как пишет С. Герберштейн, «распределил значительную их часть по разным колониям», чем обессилил все княжество1349. С.М. Соловьев замечает по этому поводу: «С рязанцами, которые отличались смелым, непреклонным характером, было поступлено так же, как с новгородцами и псковичами: многочисленными толпами переселяли их в другие области»1350.

С этого момента рязанской автономии больше не существовало. Во все рязанские города были посажены наместники из Москвы. Рязань превратилась в зависимую московскую провинцию, с чужими правителями во главе и с полным бесправием рязанских элит.

История Ивана Ивановича рязанского, завершившаяся упразднением целой страны, была, в сущности, историей «крамолы» подручного князя против всесильной Москвы, безраздельно владеющей всем управлением и всей ратной силой Рязани1351. Иван Иванович был заключен под стражу в 1520 г. Вскоре ему, однако, удалось бежать. Не принятый в Переславле, он ушел по обычному для русских диссидентов маршруту в Литву, где обосновался в Ковенском повете и умер через тринадцать лет, всеми забытый и никому не нужный1352.

Явление Великороссии. Завещание Василия II Темного

Готовясь отправиться в мир иной, Василий II составил предсмертное завещание. Сим документом он окончательно уготовил Московскому княжеству судьбу единодержавного государства.

Новый великий князь Иван III Васильевич получил в наследство третью часть Москвы и шестнадцать крупнейших городов, каждый из которых еще недавно был столицей самостоятельного удельного княжества. Не стоит и упоминать, что вместе с городами Ивану III достались пригороды, села, погосты и деревни с их тягловым населением. Теперь они прочно вошли в состав великокняжеских владений.

Братьям Ивана III всем вместе было отдано двенадцать городов – самых мелких и небогатых.

Кроме детей Василия Темного, других претендентов на наследство больше не было. Это означало, что к 1462 г. единый род Калиты перестал существовать1353. Над ближайшими родственниками, как гигантский колосс, возвышался великий князь Иван III. И хотя удельная система в Москве не исчезла, эти так называемые уделы принадлежали теперь очень узкому кругу лиц. Степень зависимости братьев от великого князя Ивана III была неизмеримо большей, чем между Василием II и его родственниками1354.

Политическое укрепление Москвы в XV в. и сопутствовавшее ему территориальное расширение были вызваны династическими интересами московских князей, ради которых шло «и внешнее усиление их княжества, и внутреннее сосредоточение власти в одном лице»1355.

Никаких планов о будущем России московские князья не строили и не вели о нем глубокомысленных разговоров. Все, что ими двигало, – это обычная для княжеской среды борьба за власть, те самые корпоративные проблемы, с которыми мы сталкивались, исследуя раннее русское средневековье.

Однако своими хаотичными действиями русские князья вызвали важную химическую реакцию. Жители увеличившейся Московской земли ощутили нужду «в сильном национальном лидере», который смог бы объединить «народные интересы всего северно-русского населения»1356. По мнению В.О. Ключевского, даже смута второй четверти XV в. выглядела, как шумное проявление этого ожидания. Фамильные устремления московских князей как будто встретились тогда с народными нуждами и стремлениями1357.

Ни Галич, ни Вятка, ни тем более Смоленск или Новгород не хотели терять свободу и превращаться в придаток централизованного московского монстра. Однако В.О. Ключевский прав в том, что княжеские войны и набеги ордынцев, которых тащили на Русь наши князья, до предела измотали ее жителей. У населения действительно возникла потребность в политической консолидации после того, как в течение 234 лет (1228–1462 гг.) людям пришлось пережить девяносто внутренних усобиц и около ста шестидесяти внешних войн при непрекращающихся эпидемиях, неурожаях и частых пожарах1358. Лишь в этих условиях «фамильный своекорыстный интерес» московских князей был поддержан населением северной Руси, как совпадающий «с общим добром всего … православного христианства»1359.

Однако важно иметь в виду, как в действительности проявилась эта поддержка и была ли она на самом деле таковой.

У В.О. Ключевского, мне кажется, возникает путаница, когда он пытается доказать наличие межсословной симфонии, будто бы сложившейся в Северо-Восточной Руси во второй половине XV столетия. Если бы интересы княжеского рода и рядовых жителей совпадали, разве стали бы последние массами уходить из ростовских, суздальских, ярославских, тверских и даже московских уездов в другие, более спокойные места?

Сам же В.О. Ключевский писал, что с конца XIV в. началось усиленное переселенческое движение из Волго-Окского междуречья за Верхнюю Волгу. Переселенцы бежали от московских князей в те северные районы, где еще царила вечевая свобода и можно было жить без оглядки на княжеский кнут.

Здесь, на верхней Волге у беглецов и местных жителей постепенно начали вырабатываться общие правила и нормы поведения. Они освоились в новой для себя среде, приобрели одинаковые привычки и нравы, ассимилировали инородцев, «и из всех этих этнографических элементов, прежде рассыпанных и разъединенных, к половине XV века среди политического раздробления сложилась новая национальная формация…завязалась и окрепла в составе русского населения целая плотная народность – великорусское племя»1360.

Согласно ошибочному мнению В.О. Ключевского, великороссы внутренне поддержали Москву в клановой войне ее князей потому, что устали от внешних угроз и внутренних потрясений, разрушавших плоды их созидательного труда. Они хотели политической устойчивости, твердого государственного порядка, выхода из удельных неурядиц и избавления от власти Орды1361.

По этой, будто бы, причине, «все влиятельное, мыслящее и благонамеренное в русском обществе стало за него…», за Василия Темного. Великорусское общество видело недостатки московского князя, но считало его своей