Читать книгу - "Империя Рюриковичей (V-XVI вв.). Русская экспансия - Сергей Владимирович Максимов"

кто не хотел мириться с этим фактом или вызывал чем-либо другим неудовольствие державного правителя»1290.

Так складывалась московская система вотчинного самодержавия, умевшая уничтожать своих лучших слуг, как злейших врагов, и наводившая ужас на столичных обывателей своей непредсказуемостью.

Московские наместники сменяют удельных князей

Московское княжество все более превращалось в территориальную империю, которой нужно было как-то управлять. В новоприобретенных землях требовалось наладить охрану границ, администрирование, суд, налоговую и финансовую систему. «Все эти задачи нельзя было осуществить без строительства нового государственного аппарата…»1291

Административным символом колониального устройства ранней Московской державы стали ее наместники, посаженные управлять «уездами». Так назывались новые территориальные единицы, присоединенные к Москве1292. В период с 1425 по 1462 гг. в их состав входили: Переславская, Коломенская, Ростовская, Угличская, Костромская, Суздальская и Владимирская земли, полностью потерявшие независимость и составившие первый круг московских колониальных владений. Управлять ими были посажены бояре Василия II, доказавшие свою верность в борьбе со звенигородскими и галицкими князьями. После победы над Шемякой наместники появились также в Галиче, Можайске и других русских городах1293.

На протяжении почти всего XV в. (до 1488 г.) колониальная московская администрация чинила в провинциях откровенный произвол, опираясь в своих действиях не на закон, которого не существовало, а на грубую силу. Отчасти это было вызвано войной, княжескими раздорами1294 и затянувшейся борьбой Москвы с северо-русскими республиканскими городами.

Наместничья власть развращающе влияла на людей. Возникшая тогда система «кормлений» возлагала на местное население обременительный налог в пользу наместника и его аппарата. В обязательный «корм» входили два натуральных побора – на Рождество и Петров день – мясом, хлебом, сеном или деньгами. Через наместника в московскую казну поступали судебные пошлины, за счет которых можно было неплохо поживиться, и, что самое важное, наместники обогащались за счет «посулов», то есть обычных взяток1295.

У русской коррупции прочные исторические корни. Колониальное устройство Московского царства способствовало их укоренению в национальной почве уже во второй половине ХV века.

Перестройка Государева двора: московская корпорация объединяет бояр, бывших удельных князей и холопов в единую группу влияния

В годы княжения Василия II Темного вотчинное московское единодержавие прочно соединилось с боярским классом через структуры и формы корпорации нового типа, в которую (немыслимое дело!) были допущены социальные низы. Не с вольными городами русского Севера, не с их вечевыми сходами и коллективным разумом, не с богатыми купцами и зажиточными ремесленниками, а с аристократами и рабами стали возводить здание русской государственности московские князья.

Перестройка московского Государева двора началась в середине 1440-х годов. Уже вскоре этот важный орган управления разделился на две отдельных части. Дворец ведал административно-хозяйственными вопросами и обеспечивал нужды великого князя, а Двор, все более превращаясь в военно-административную машину, становился центром формирования вооруженных сил княжества. Его возглавляли видные военачальники своего времени – князья Оболенские, Федор Басенок и другие. В нем ковались военные победы и складывался милитаристский облик Московского государства.

Но подбор военного персонала не был единственной задачей Двора: одновременно он являлся кузницей кадров для всей администрации Московского княжества1296. Бояре и дети боярские несли на своих плечах воинскую повинность, но также использовались для выполнения государственных поручений.

Через Двор в состав московской администрации попадали потомки бывших удельных князей1297.

Для всех здесь находилась работа. Поскольку Москва отказалась сотрудничать с гражданским обществом в вопросах государственного строительства, высшие слои московской администрации комплектовались военными людьми, привносившими в управление прямолинейность и солдафонский стиль.

Поначалу гражданское население получило доступ лишь к низовым административным должностям, обслуживающим текущий документооборот. Для его ведения при Дворе была создана княжеская канцелярия. В ней трудились дьяки, казначеи, прочая чиновная мелкота.

Следует иметь в виду, что эти административные ниши заполнялись, в первую очередь, княжескими и боярскими холопами, то есть людьми по определению несвободными. Что же касается вольных людей, то из них в канцелярии служили выходцы из торговой или духовной среды. Любопытно, но Двор не делал разницы между русскими и инородцами. Так, при Василии Темном среди казначеев трудился предок графа Аракчеева Остафий Аракчеев, родом из татар1298.

Постепенно укрепляя свои служебные позиции, дьяческое сословие стало самым последовательным сторонником усиления Москвы. Холопы, иноземцы или полулюмпены по рождению – дьяки полностью зависели от милости великого князя. Им не нужно было объяснять, что их карьера и будущность целиком зависят от верной службы московскому единодержавию. Поэтому, например, не кто иной, как дьяк Алексей Полуектов больше всех во Дворе хлопотал, чтобы при распределении земель князья, не дай бог, не сели в свои бывшие отчины1299 и не вспомнили бы об удельной старине.

«Кнут и пряник» колониальной политики Москвы

В середине XV в. Москва столкнулась с рядом трудностей в своих новых колониях. Бывшие княжества заметно обезлюдели из-за длительной гражданской войны. Особенно тревожное положение сложилось в волостях, стоявших ранее за Дмитрия Шемяку, а также во владениях некоторых удельных князей.

Чтобы стабилизировать обстановку, Двор начал задабривать Галич, Углич, Бежецкий Верх, Радонеж и другие земли податными льготами. По идее Москвы эти меры должны были выправить положение. Московское правительство гарантировало северянам освобождение от уплаты дани и других налогов. Конкретно льготы были адресованы бежавшим от войны «старожильцам», возвращавшимся на пепелища, и новым переселенцам из других княжений, то есть из московской заграницы.

Впрочем, этих самых других княжений становилось все меньше на Руси, и льготы практически некому было давать. Чтобы удержать на своих местах тех, кто еще оставался, Москва больше действовала кнутом, а не пряником. Вводились запреты на переход крестьян «во все дни, кроме Юрьева», запрещалось принимать на новых землях великокняжеских «серебряников», устанавливался возврат ушедших тяглецов и прочее1300. Московская колониальная политика довела бывшие самостоятельные – и вполне процветающие – княжества до обезлюдения и нищеты. Общая тенденция XV в. вела Северо-Восточную Русь в сторону явного сокращения прав и свобод податных сословий.

Подорвать могущество Новгорода. 50 процентов несамостоятельности

В разгар зимы 1456 г. Василий II Темный обратился к решению новгородской проблемы, с которой так или иначе сталкивались все московские князья. Как и его предшественники, он тоже мечтал уничтожить новгородское своеволие1301.

Поводом для начала войны послужили, как сказано в летописи, новгородские «неисправления»1302, а точнее, старое правило Новгорода принимать беглецов из Руси. Перед Василием новгородцы провинились тем, что в смутные годы укрывали у себя его недругов1303, симпатизировали Шемяке и его сторонникам.

Доказательства новгородской враждебности были налицо. Примешивались к ним и опасения, что Новгород, не дай бог, станет