Читать книгу - "Закат эпохи либерализма. Хроника финансового Апокалипсиса - Валентин Катасонов"

Про слово «экономика» я уже писал в статье «О “птичьем языке" и “экономической науке"»^[75]. Рекомендую читателям еще раз к ней обратиться. Лишь коротко повторю, что в учебниках произведена мошенническая подмена понятий. Словом «экономика» (в переводе с греческого «домостроительство») подменено то, что экономикой не является, а называется «хрематистикой» – накоплением богатства. Слово «хрематистика нашему человеку не привычно, поэтому его можно заменить более понятным синонимом «капитализм». У знающих людей слово «экономика» ассоциируется с созидательной деятельностью – строительством дома. Слово «хрематистика» (оно же «капитализм») – с разрушением дома. В России под прикрытием «экономики» осуществляется разборка некогда мощного здания нашей экономики на отдельные «кирпичи». И продажа этих «кирпичей» иностранным инвесторам, а, проще говоря, забугорным спекулянтам и мародерам. Это и есть «хрематистика». Этому фактически и учат нашу молодежь на экономических факультетах и в экономических вузах. А для пущей убедительности «освещают» лукавыми словами руководителей финансовых и экономических ведомств, хорошо овладевших лексикой «птичьего языка» в разных заокеанских Гарвардах, Йелях или, по крайней мере, в нашей Высшей школе экономики (ВШЭ).

Ну а теперь о другом слове из термина «рыночная экономика». Что же такое «рынок»? Толковый словарь русского языка дает следующее определение^[76]:

«1. Сфера товарного обращения, товарооборота. Внутренний р. Внешний р. Рынки сбыта (районы реализации товаров; специальное).

2. Место розничной торговли под открытым небом или в торговых рядах, базар. Идти на р., с рынка. Торговать на рынке. Крытый р. Блошиный р. (рынок, на котором продаются старые поношенные вещи, мелкие товары с рук; разговорное)».

Кстати, еще лет триста назад русский человек не знал слова «рынок». В ходу было слово «базар» тюркского (персидского) происхождения. Слово «рынок» на Руси появилось в петровскую эпоху. Оно производно от польского rynek и от средневерхненемецкого rinoges в значении «круг, городская площадь». Древневерхненемецкое ring, bring имело значения кольцо, обруч, а также собрание. В качестве экономического понятия слово приобрело значение «торговая площадь».

Для людей старшего и среднего возраста, кто был свидетелем таких событий нашей истории, как «перестройка» (при М. Горбачеве) и «реформы» (при Ельцине и позднее), напомню, что в стране в те времена популярнейшим лозунгом были слова: «Даешь рынок!».

Многие общественные активисты и политические лидеры того времени призывали поскорее порвать с «коммунистическим прошлым», которое у них выражалось термином из трех слов «административно-командная система». А ей противопоставлялась «рыночная система», или «рыночная экономика». Эти термины вбрасывались телевидением, радио, газетами и журналами. Правда, мало кто задумывался над тем, каков смысл этих терминов, чем один отличается от другого.

Я помню, что пытался дискутировать с активными пропагандистами «перестройки» и «реформы» и выяснить у них, что означают указанных два понятия. Мне доказывали, что в Советском Союзе «рынка» не было. Но при этом никто не спорил с теми определениями рынка, которые содержались в словарях Ожегова, Ушакова, Кузнецова и других. Но тогда получалось, что в СССР рынок все-таки был. Со мной нехотя соглашались. Но при этом говорили, что, мол, рынок не тот. Нужен другой рынок, с изобилием товаров и по доступным ценам. Я пытался объяснить своим оппонентам, что корректно в этом случае говорить о том, что нужно изменение рынка, а не кричать: «Даешь рынок!». Мне на это отвечали (даже те, кто претендовал на звание «интеллектуал»), что сейчас время действий, а не размышлений. Мол, «надо ломать систему». А уж потом можно будет не спеша вести академические разговоры на тему рынка. Я ничего не придумываю, поскольку в 1989–1991 гг. преподавал на кафедре политической экономии в Московской высшей партийной школе (МВПШ) и находился в эпицентре многих тогдашних горячих дискуссий.

Пытался заходить с другой стороны и задавать вопрос: «А можно ли жить без того, что называется административно-командной системой?». Разговаривал даже с некоторыми разгоряченными доцентами и профессорами, которые предлагали уничтожить эту самую административно-командную систему. Ведь любые государства (независимо от их социально-экономического устройства) представляют собой такую систему. Государства без вертикали власти, без управления, без ответственности за исполнение поступающих сверху внизу команд (управляющих указаний) не бывает. Если такая система ломается, начинается анархия во всех сферах жизни общества, в том числе в экономике. Пытался объяснить, что без административно-командной системы не может существовать ни предприятие, ни компания, ни банк. Тем более транснациональные корпорации, которые некоторые разгоряченные пропагандисты «перестройки» уже называли эталонами «эффективной экономики».

Одним словом, предлагать людям выбор между административно-командной системой и рыночной системой – это лукавый прием из разряда «В огороде бузина, а в Киеве дядька». Лживые СМИ и лукавые политики возбуждали народ, вбрасывая ложные экономические и политические термины и постепенно формируя у него спутанное сознание. Проще говоря, страну готовили к революции. А любая революция начинается с лукавых слов.

Эстафету по спутыванию сознания от СМИ и политиков перехватывали представители «экономической науки» и университетские профессора. Они глубокомысленно отвергали те определения рынка, которые содержались в словарях Ожегова и Ушакова. Мол, рынок – не просто сфера товарного обмена, товарооборота. Рынок – такая сфера «обитания» товаров, где устанавливаются цены, называемые «справедливыми», «равновесными», «конкурентными». Мол, при социализме были товары, но не было рынка, потому что в процесс ценообразования вмешивалось государство. В СССР это вмешательство ассоциировалось с Государственным комитетом СССР по ценам. Вторжение Госкомитета по ценам, мол, было столь значительным, что в Советском Союзе был не настоящий рынок, а псевдорынок.

Нам тем самым ученые мужи в профессорских мантиях намекали, что настоящий рынок там, за «бугром». Мол, там цена устанавливается не под влиянием какого-то внешнего политического или субъективного «фактора» (типа Госкомитета по ценам), а складывается стихийно в результате выхода на рынок тысяч или даже миллионов продавцов и покупателей. Это, можно сказать, аксиома экономического либерализма. И она тиражировалась через миллионные тиражи учебников по экономике, написание и издание которых спонсировалось «добрым дедушкой» Джорджем Соросом.

Но если тезис о том, что в СССР не было рынка, можно назвать «малой ложью», то утверждение о том, что за Западе есть настоящий рынок с «конкурентными», «справедливыми» ценами, – «большая ложь». В советских вузах десятки тысяч профессоров и доцентов преподавали политическую экономию капитализма. Видимо, это про них сказано: «Смотрят в книгу и видят фигу». Там ведь было написано очень логично и убедительно, что капитализм так называемой «свободной конкуренции» приказал долго жить еще в конце XIX века. Как писал еще в 1916 году «классик» с своей работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» на смену «классическому» капитализму со свободным рынком пришел монополистический капитализм.